Сохранившие верность на земле Украины

На днях стало известно, что согласно решению Синода Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, будет сделан полный перевод Библии на украинский язык. Всех книг Ветхого и Нового завета. Казалось бы, что здесь не так? Кто захочет, сможет читать по-украински. Общепринятый богослужебный язык не отменяется. Однако, некоторый горьковатый осадок на душе ощущается.

Особенно, если вспомнить, что употреблённых мной слов «Московского Патриархата» сегодня в уважаемых изданиях УПЦ (МП) вы не найдёте никогда. Что это? Так ли уж срочно необходим украинский перевод Священного Писания? Нет ли у нас церковных проблем более острых? И, хотя с чистой совестью можно было бы сказать, что священноначалию виднее, всё же невольно вспоминается грустная шутка моего друга – «страха ради украинска». Такая вот библейская аллюзия.

И мне, рядовому чаду канонической Церкви на земле Украины, снова хочется спрашивать: какова будет цена уступок? стоит ли на них идти? и так ли уж велики гонения, чтобы допускать хоть маленькую неправду?

Ведь нам, киевлянам, известны примеры стойкости и верности в обстоятельствах по-настоящему страшных, невыносимых. И эта стойкость и верность были явлены именно в нашем городе. И память об этих примерах, чего уж скрывать, иногда служит нам, нынешним, печальным укором.

Перебираю несколько дорогих и святых имён.

Святитель и исповедник веры Лука, архиепископ Симферопольский и Крымский. Выдающийся хирург, учёный. Святой Русской Церкви. Его жизнь во многом связана с Киевом. В конце 1880-х гг. семья Войно-Ясенецких перебралась в Киев и проживала на Крещатике. В 1898 году Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (будущий Святитель) поступает в Киевский университет святого Владимира, основанный в 1834 году царём Николаем I. Святитель Лука всегда гордился тем, что окончил медицинский факультет Киевского университета. Того самого, который теперь носит имя Тараса Шевченко и возле которого нет больше памятника государю, но есть угрюмая статуя Кобзаря.

Так сложилось, что мне пришлось много читать о святителе Луке и много ему молиться в своих личных нуждах. И должен сказать, что в самых трудных, подчас ужасных обстоятельствах святитель Лука выбирал пути «невыгодные», опасные и непонятные обывательской, неверующей душе.

Его зовут в большую науку, а он выбирает каторжную работу сельского «мужицкого» доктора. В разгар антицерковного террора начала 20-х годов, когда священников и епископов просто убивали, доктор Войно-Ясенецкий принимает священнический сан. За два своих труда «Очерки гнойной хирургии» и «Поздние резекции при инфицированных огнестрельных ранениях суставов» в 1946 году он получает Сталинскую премию первой степени. Ему предлагают блестящее положение в научном мире, клинику, институт. Но с одним условием – снять с себя епископское облачение и панагию. Он отказывается. Как сказали бы нынешние молодые люди – не прогибается.

Всего на долю архиепископа Луки выпало одиннадцать лет тюрем и ссылок в Сибирь, за Полярный круг – по четырём сфабрикованным делам. Уже немолодым, он выдержал в тюрьме тринадцать суток знаменитого «конвейера». Это когда допрос не прекращается ни на минуту. Следователи меняются, а истязаемого лишают сна и пытают непрерывно.

Теперь он святой. Рядом со Христом. Но бывало ли ему так тяжело, что силы заканчивались, а падение приближалось. Бывало. Он сам об этом написал в своей автобиографической книге «Я полюбил страдание». Но святитель выдержал. Очень любил Господа и не мог Его предать.

Я часто бываю (один или с близкими людьми) в Киево-Печерской лавре. Там есть одно скорбное место. Называется Экономические ворота. Построены они были в конце XVII-го века. Так вот, как раз в тех местах 25-го января (7 февраля) 1918-го года произошло чудовищное преступление. В тот вечер перед верующими, вышедшими из Великой церкви на лаврский двор, предстала такая картина. От митрополичьих покоев двигалась странная процессия: впереди с фонарём шёл какой-то неизвестный солдат, а за ним, окружённый четырьмя вооружёнными людьми, шествовал священноархимандрит Лавры, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). На нём был белый митрополичий клобук, в руках он держал посох, и никого из монастырских людей около митрополита не было. Через Экономические ворота таинственная процессия вышла из Лавры и направилась к валам улицы Цитадель. Там в ста пятидесяти метрах от Лавры митрополит Владимир был убит. Он стал первым из новомучеников, «в земле российской просиявших».

При судебном вскрытии тела было обнаружено более двадцати колотых и более тридцати огнестрельных ран. Митрополит был убит с истязаниями. Рука его была сложена для благословения. Говорят, он благословил своих убийц, как Христос простивший Своих распинателей – «ибо не ведают, что творят». До сих пор иногда вспыхивают споры на тему: кто стоял за подлым убийством священномученика, какова главная причина преступления? Дело в том, что митрополит Владимир (кстати, единственный иерарх Русской церкви, последовательно занимавший все три существовавшие тогда митрополичьи кафедры – Московскую, Петербургскую и Киевскую), что называется, «мешал» многим. Среди его врагов и атеисты-большевики, и церковные автокефалисты, поддерживаемые политическими самостийныками Петлюрой, Грушевским, и предатели внутри самой Церкви, включая даже братию Лавры.

Но если называть глубинную причину гибели Владыки, то это, безусловно, его несгибаемая верность Церкви и Богу.

Ещё в конце 1917 года руководство новоиспеченной УНР, стремясь оторвать Украину от России, стали продвигать церковную украинскую автокефалию. Предатели священник Василий Липковский и архиепископ Алексей Дородницын создали Всеукраинскую православную церковную Раду, которая готовила «судьбоносное» событие – создание украинской автокефальной церкви. В ответ на это митрополит Владимир собрал верных чад Русской Церкви и на собрании Союза приходских советов сказал: «Для нас страшно даже слышать, когда говорят об отделении южнорусской Церкви от единой Православной Российской Церкви. Не из Киева ли шли проповедники Православия по всей России? Среди угодников Киево-Печерской лавры разве мы не видим пришедших сюда из различных мест Святой Руси? Не совместно ли те и другие созидали единую великую Православную Российскую Церковь? К чему же стремление к отделению? К чему оно приведёт? Конечно, только порадует внутренних и внешних врагов. Любовь к своему родному краю не должна в нас заглушать и побеждать любови к единой Православной Русской Церкви».

Честное слово, очень хочется иногда напомнить в наши дни эти слова Святителя кое-кому из членов УПЦ (МП). Именно после этих слов к митрополиту Киевскому явилась разъярённая депутация националистов с требованием «убираться из Киева». А потом он был зверски убит.

Мощи священномученика Владимира пребывают в Дальних пещерах Киево-Печерской лавры. Слава Богу, бываю возле них. И всё чаще хочется помолиться: «Святителю, отче Владимире, укрепи нас в вере и верности».

И ещё два имени. Два киевлянина. Отец и сын. Выдающийся киевский пастырь и новомученик протоиерей Александр Глаголев. Настоятель храма Николы Доброго на Подоле (в котором венчался Михаил Булгаков) и его сын Алексей Глаголев – священник, спасавший евреев, священнослужитель Русской православной церкви. Праведник мира (вместе с женой и сыном).

Семья Глаголевых хорошо известна в Киеве. О них написаны книги, и нет необходимости пересказывать их биографии. Но отдельные особенности нашего времени хочется отметить. Несомненно, семья Глаголевых могла бы стать гордостью современного Киева и Украины. Однако вспоминают о них крайне редко. И причина та же. Нежелание, неспособность Глаголевых приспосабливаться «под исторический момент», идти на компромиссы. Как же всё повторяется!

Казалось бы, священник Александр Глаголев –  канонизированный в чине новомученика святой, принявший смерть от врагов Церкви в 37-м. И всё же его непреклонность и сто лет назад, и сейчас (как ни дико звучит) нравилась далеко не всем. В 1913 году, как честный эксперт, он доказал несостоятельность «дела Бейлиса», чем вызвал недовольство отдельных влиятельных персон. В 1919-м и 1922-м отец Александр последовательно выступил против того же украинского автокефального движения, за единство Русской Церкви. А потом и против так называемой «Живой церкви» обновленцев.

Его сын – протоиерей Алексей Глаголев – в 1941 году добрался на попутках через уже оккупированные немцами области Украины в Почаев, оттуда в Кременец, где его рукоположили во священника. Как видим, опять всё делается вопреки «житейской логике».

В годы оккупации Глаголевы укрывали у себя еврейскую семью. В нескольких домах, принадлежавших Покровской церкви, под видом церковных служащих также скрывались от немцев много русских и евреев, которым о.Алексий выдавал свидетельства о крещении.

Однако и эти факты ныне в Киеве на официальном уровне стыдливо умалчиваются. Может, из-за скрытого антисемитизма украинских чиновников, а, может, просто от ненависти приспособленцев к тем, кто верность сохранил.

Закончить свои сугубо личные, ни на что не претендующие заметки хочу вот какой мыслью. Если мы хоть сколько-нибудь верующие люди, то знаем, что мир небесный связан с миром земным. Что святые, пребывающие у Бога, каким-то, пока неведомым нам, образом видят нас, живущих на земле, и наши деяния. Поэтому, очень бы хотелось, чтобы в день встречи со святыми земли киевской, русской нам не стало горько и стыдно.