Всеволод Шиловский: "Я артист, а не боец, но если надо…"

Народный артист РСФСР, актёр театра и кино, режиссёр, сценарист, педагог Всеволод Николаевич Шиловский – выпускник Школы-студии МХАТ. Зрительский успех пришёл с первых же картин: «Торпедоносцы», «Избранник судьбы, «Военно-полевой роман», «Жизнь Клима Самгина», «Барханов и его телохранитель». Успехом пользуются фильмы режиссёра Шиловского, среди которых «Линия смерти», «Миллион в брачной корзине», «Избранник судьбы», «Блуждающие фильмы», «Кодекс бесчестия», «Приговор». Награждён орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Почёта, Дружбы, наградным знаком Министерства культуры РФ «За вклад в российскую культуру.

Бескомпромиссность борца за правое дело, рубящего правду-матку в глаза, проявлялась не раз. В том числе, когда посягали на главную площадку Международного кинофестиваля «Алые паруса» – «Артек». За этого его побаиваются, но уважают.

Артековский фестиваль называют его детищем. Он говорит о нём скромнее: особая статья – потому что для него выше работы с детьми и для детей ничего нет.

– Главная цель создавших детский кинофестиваль в Крыму –воспитание и объединение для этого кинематографистов разных стран. Чему кино и служило всегда – объединению нации и наций. «Артек» мы выбрали потому, что это интернациональное понятие, а не просто территория. Нам тогда повезло: детским лагерем руководил талантливый организатор, безгранично любивший детей, – Михаил Михайлович Сидоренко. Потом пришла украинская команда, для которой главное – бизнес, а не дети. И нас вынудили уйти из «Артека» как не согласных с новыми подходами к работе с детьми. Но мы рук не опустили. Несколько фестивалей провели при поддержке правительства Крыма, которое с пониманием отнеслось к возникшей проблеме, помогло обосноваться на новой территории, организовать работу в нескольких детских лагерях отдыха. Потом всё, к счастью, вернулось на круги своя. На фестивале была дружная команда российских и украинских артистов режиссёров. Сейчас многие украинские артисты сожалеют, что не имеют возможности приезжать сюда.

– Вы успешно работаете и в театре, и в кино. А что ставите на первое место?

– У меня очередности в этом нет. До сорока двух лет я вообще не снимался – служил во МХАТе и больше ничего не нужно было. Имею в виду старый добрый МХАТ до распада на «ефремовский» и «доронинский».

– Ходит такая байка, что вас даже кто-то назвал «МХАТом».

– Это не байка. Когда меня принимали в Союз кинематографистов, тогдашний секретарь этой организации Евгений Матвеев при виде меня произнёс: «Товарищи! Прошу поприветствовать. К нам пришёл МХАТ!»

– Как же кино вошло в вашу жизнь?

– Когда старый добрый МХАТ развалился, ничего не оставалось, как с головой, что называется, уйти в кино. Что я и сделал, и ощутил все его прелести. Надо сказать, меня подхватили сразу же – уже был мастер. На одном «Ленфильме» – подряд 10 фильмов у лучших режиссеров. У уникального человека, прошедшего войну, потрясающего режиссёра Петра Ефимовича Тодоровского снялся в трёх картинах. Андрюша Смирнов даже написал для меня роль в картине «Жила одна баба» – священника. Теперь у меня 120 картин, а то и больше.

– Но ведь вы, пусть и «без головы», уходили в кино и до того, как покинули театр?

– Это было так, между делом. Скромная роль пассажира в фильме «Наш дом» в шестидесятые годы. Я как-то всё «не тянул» на «героев». Предлагали играть довольно неприятных персонажей. Такими были Николай в фильме Сергея Микаэляна «Влюблён по собственному желанию», отец главной героини в «Интердевочке» Петра Тодоровского. Соглашался, потому что это было настоящее перевоплощение.

– Но постепенно «доросли» даже до Наполеона?

– Да, позволил себе сыграть его в собственном «Избраннике судьбы».

– Вас можно назвать в числе основоположников сериалов после того, как стали режиссёром семнадцатисерийного телефильма «День за днём»?

– В какой-то степени можно. Это не единственный опыт на телевидении: был фильм «В одном микрорайоне», японский проект «Полиция Хоккайдо». Есть и несколько полнометражных фильмов: «Миллион в брачной корзине», «Кодекс бесчестия», «Приговор», «Блуждающие звёзды».

– На ваш взгляд, нынешнее слезливое «мыло», сериалы с пострелушками помогают расти молодёжи, которая в основном только в них и занята?

– Вы ещё мягко назвали этот продукт, в Москве сериалы называют «прокладками для рекламы». Но телесериалы – это нормальный процесс. Телевидение спасло кинематограф. Если бы не сериалы, мы вообще лишились бы профессионалов кинопроизводства. А так они сохранились, «не вымерли» и берутся за настоящее дело. И, должен заметить, что сериал сериалу ведь тоже рознь. Когда качественное что-то появляется на телеэкране, страна замирает. Так было с «Семнадцатью мгновениями весны» в своё время, потом – с «Ликвидацией», блистательным сериалом с блестящими актёрскими работами. Но таких, увы, мало. Большинство режиссёров снимает за день серию. Что ж из этого может получиться хорошего? Не творчество, а сплошные штампы. Дешёвый юмор, пустота сердечная. Или того хуже – зомбирование молодёжи сексуальными извращениями на экране, жестокостью. Это даже не вина – преступление государства, в котором нет идеологии. Без идеологии государства быть не может. Но, думаю, это всё скоро пройдёт. Я уже шестьдесят с лишним лет в искусстве, знаю, насколько сложен процесс формирования высокой нравственности, хорошего эстетического вкуса.

– Всеволод Николаевич, сейчас мало кто помнит, к сожалению, радиоспектакли, в которых вы били заняты. С каким чувством вы о них вспоминаете?

– О, эти спектакли с участием Плятта, Цейц, Раневской – нашими мхатовскими стариками... Школа импровизации, собранности, чувства слова, жанра. Тысячи благодарственных писем приходили, в которых буря чувств: слёзы, восторг. С восторгом и я думаю о них и с благодарностью за работу с великими мастерами.

– А помните своего Кота в бессмертной «Синей птице»?

– Как же не помнить, если «котовал» целых шестнадцать лет! Это был спектакль, не декларирующий воспитание, а воспитывающий. Мы, взрослые актёры, испытывали восторг от игры, получали такую мощнейшую подпитку из зала! Дети – самые благодарные, самые требовательные и справедливые зрители. Готов для них работать и работать. На любом поприще.

– Что для вас, сыгравшего без малого сотню ролей, главное на этом поприще?

– То, что я не позволяю себе повторяться. Каждая роль - совершенно новая. Будь то божий одуванчик Паша в «Любимой женщине механика Гаврилова», Робин Гуды или злодеи, которых тоже пришлось переиграть немало, мафиози, как в фильме «Барханов и его телохранитель», сериале «Каменская», Кадрус в «Узнике замка Иф», генеральный прокурор России, сумасшедший, алкоголик, Россини. Такой вот диапазон.

– Что помогает в небольшом эпизоде прожить целую судьбу, запомниться небольшой ролью?

– Шлейф жизни, что же ещё?

– Как и в основе книги «Две жизни»?

– Конечно, всё она, жизнь во всех проявлениях, заставила не написать – наговорить эту книгу талантливой женщине, редактору Анне Евсеевой. Я ведь не писатель, а рассказчик. Вот она и слушала часами меня. Да как слушала! И сумела сохранить мой стиль, мой язык, не исказить стилистику. Это очень ценно. В книге – я, без литературной обработки.

– Две жизни - это театр и кинематограф?

– Это театр и кинематограф во мне. Это люди, которые меня окружали, помогли мне достичь той планки, ниже которой стыдно опускаться, каким бы видом искусства, творчества ни занимался. Мне посчастливилось работать с талантливыми людьми. Они и кислород, и допинг, и счастье. Играю и в театре, и в кино с божественными партнёрами.

– В этом году вы впервые побывали на Международном фестивале античного искусства «Боспорские агоны» в Керчи. Какое впечатление?

– Колоссальное! Оказаться в городе-герое, войти в жюри фестиваля, выступать перед горожанами – это такая честь! Прогулки по городу, знакомство с историческими местами – это же настоящий подарок судьбы! И то, что мы жили в посёлке Героевском – Элтигене, где всё напоминает о страшном времени жестоких боёв с фашистскими захватчиками. Здесь бережно сохраняется память об этом. Не только в стенах музея, но и прямо там, где гибли люди. Меня будет теперь тянуть в это место.

– Вы до сих пор преподаете в Школе-студии МХАТ?

– Сейчас во ВГИКе, а там начинал в молодости. Наш со студентами первый спектакль «Медея» в 1961 году увидел Виктор Яковлевич Станицын – поистине великий художник, актёр и режиссёр, любимый ученик Станиславского и Немировича-Данченко. Тогда он меня взял в ассистенты на спектакль «Единственный свидетель» со Степановой, Чистяковым, Муравьёвым в главных ролях. Можете представить себе моё состояние, когда мэтр оставил меня с корифеями один на один и пошёл попить кофейку. Посмотрев сцену, которую мы без него отрепетировали, сказал: «Именно так я её и хотел построить. Идём дальше». Конечно, это был чисто педагогический ход для него, а для меня – крылья. Они окрепли благодаря этому уникальному человеку, артистам, с которыми он мне доверил работать самостоятельно над спектаклем «На всякого мудреца довольно простоты»: Массальским, Прудкиным, Яншиным, Стриженовой, Пилявской. После этого спектакля Виктор Яковлевич сказал: «В художественном театре родился режиссёр Всеволод Николаевич Шиловский». Было это в 1973 году, в день моего рождения.

– Как наставляете молодых?

– Как меня наставляли в старом добром МХАТе: театр – это, прежде всего, перевоплощение. Ты должен окунуться в логику другого человека, зажить его мыслями, чувствами. Поэтому говорю молодым: научитесь думать, слушать, любить – артист! Не научитесь – свободны!

Всеволод Шиловский. Мой герой