Белорусская идентичность глазами украинских националистов

Увеличить шрифт

Когда человек наблюдает какие-то процессы, он старается уяснить их природу, спрогнозировать конечный результат и определить, в чём этот результат будет положительным, а в чём – отрицательным. Памятуя об этой формуле, рассмотрим отношение к белорусам современных адептов украинства – т.е. украинских националистов.

Итак, что в белорусах нравится и что не нравится украинским националистам? Прежде всего, их не устраивает дружеский тон белорусского общества в отношении России. Такая Беларусь в их понимании - это чуть ли не единственная нация в Европе, которая готова расстаться со своей государственностью и присоединиться к «великій Росії» (1). Присоединиться к России для украинских националистов – это любое движение навстречу белорусско-российскому братству, будь то Таможенный союз или иная форма интеграции.

Поэтому украинствующая публика приветствует только такую Беларусь, которая во всём будет похожа на Украину времён Виктора Ющенко, – ориентация на США, НАТО и ЕС и вражда с Россией по надуманным поводам. Естественно, что для этого необходимым условием является существование отдельной от великорусской белорусской идентичности. Только в этом ракурсе и представляет белорусская нация ценность для украинских националистов.

Идут белорусы навстречу России – удостаиваются желчной критики. Пойдут против – получат порцию похвал.

Надо сказать, что подобный взгляд на белорусов является продолжением теорий уже почивших в бозе деятелей украинства. Один из них - бандеровец Юрий Липа, которого ныне высокопарно именуют геополитиком украинского национализма (за его тексты «Черноморская доктрина» и «Раздел России», написанные в 1940 и 1942 годах), подчёркивал, что Белоруссия для Украины – наиболее естественный и необходимый союзник.

Необандеровцы указывают, что белорусы шли всегда как бы на шаг позади украинцев, наследуя этнополитические модели, свойственные Украине (2). Что ж, это так на самом деле. Когда после 1917 года единый русский народ законодательным путём разделили на собственно русский, украинский и белорусский (этноним «малоросс» вообще был вытеснении из бытового употребления, как и «великоросс»), Украина и по размерам территории, и по численности населения выступила этаким альтернативным полюсом и этнокультурным балансом России и русскости. И сегодня послесоветский восточнославянский сегмент (Россия, Украина, Беларусь) может развиваться только в двух направлениях: либо двигаться к России, либо вместе с Украиной двигаться к Западу и всему, что с ним связано (НАТО, ЕС и т.д.).

Неспроста за рубежом выдвигают иногда тезис о Киевской Руси, когда Украина должна выступить региональным ведущим центром европейской части бывшего СССР, перехватив инициативу у России.

Брать под свою опеку Беларусь – такова рекомендация, которую украинствующие дают политической элите Украины. В их понимании украинско-белорусский диалог должен быть многомерным: военно-политическим, экономическим, культурно-информационным и т.д. Замкнув на себя Беларусь, Украина, по мнению адептов украинства, смогла бы эффективней противостоять России на западном направлении (3).

Странный, на первый взгляд, факт: находясь на одной географической широте и соседствуя с Россией, Беларусь и Украина по-разному строят свои отношения с восточным соседом. Украинские националисты сами признают, что Беларусь - это Украина без Галиции. Галиция – средоточие украинского греко-католицизма, т.е. униатства. Некогда из униатской среды вышли десятки видных и ярких деятелей карпато-русского движения, но репрессии австрийцев (концлагеря Талергоф, Терезин) и поляков многих из них свели в могилу. Без них униатство оказалось под полным контролем галицийских русофобов, и уже Дмитрий Донцов, идеолог украинского национализма, призывал украинцев перекрещиваться в греко-католиков, ибо только так можно духовно приблизиться к Западу. Именно греко-католицизм породил то культурно-политическое извращение, известное нам под именем украинского национализма.

В Белоруссии униатство такого влияния не имело. Митрополит Виленский Иосиф Семашко (1798-1868), оставивший глубокий след в религиозной жизни западнорусского края, полагал, что лучше быть либо чистыми католиками, либо православными, но не зависать «между» двумя конфессиями в виде униатства. Где нет униатства, там нет бандеровщины и родственных ей явлений – таковы исторические факты.

По мнению украинских русофобов, кузнецами особой белорусской идентичности выступает сегодня только немногочисленная западно-белорусская интеллигенция, преимущественно католическая, а окончательному оформлению белорусской идентичности якобы мешает Москва, которая подошла вплотную к белорусским землям, коварно ассимилировав ильменских словен (Новгородщина и Псковщина). Выходцы из этой среды в начале ХХ века пропагандировали идею переименования Беларуси в Кривию (в этногенезе белорусов значительное место занимает племя кривичей). Сегодня украинские русофобы подчёркивают желательность такого переименования для отрыва белорусов от общерусской истории.

Какие напрашиваются выводы?

Украинско-центричные «роздуми» о судьбе белорусов – набор псевдоисторических домыслов, даром что их озвучивают иногда люди с учёными степенями (как правило, из западно-украинских вузов). Например, если Беларусь – это Кривия, то почему Россия или Украина не Кривия? Кривичи жили в составе и Киевской Руси, и Смоленского, и Полоцкого княжеств, и во владении Новгорода, а антропологический тип кривичей соответствует валдайскому типу современных русских. Нас хотят разделить этой Кривией, но каждая страница нашей истории свидетельствует о том, что мы – один народ.
Украинские националистические теории о белорусах, как чуждом русским народе, страдают тем же недугом, что и теории их собратьев из числа националистов белорусских – нехваткой ярких исторических личностей для маркирования белорусского сепаратизма.
Необандеровцы внушают мысль, что в историко-географическим плане органичным геополитическим ареалом развития Беларуси является не Русский мир, а «Балтийский макрорегион» - ориентация Минска на Ригу и Вильнюс, где наблюдается такая милая взору необандеровцев практика героизации нацистских преступников.
Лучшим средством укрепления белорусской идентичности в религиозном измерении, по мнению необандеровцев, является униатская церковь, поддержку которой обязана оказать Украинская греко-католическая церковь (та самая, чьи священники освящают сегодня памятники карателям дивизии СС «Галичина» и т.п.). Об участии украинских полицаев в уничтожении белорусских деревень такие радетели – ни слова.
И главное, белорусская идентичность не представляет для украинских националистов самоценности, а служит лишь инструментарием для достижения своих целей в противостоянии с Россией и русской культурой. Белорусы им интересны до тех пор, пока их можно использовать, хотя бы потенциально, против России. Вот и вся ценность белорусов и их культуры для необандеровцев.

Понятие Русского мира – многомерно и масштабно. Злобный оппонент Русского мира – политическое украинство – понятие мелкое, не терпящее этнического многообразия, и поэтому агрессивно выкорчёвывающее русский язык и культуру даже на тех территориях, которые Украине ранее никогда не принадлежали (Донбасс, Слобожанщина, Крым, Новороссия), и мечтающее выкорчевать её и в других регионах – Кубань, Приднестровье.

Но Русский мир органично вмещает в себя и белорусскую, и малороссийскую, и множество других региональных идентичностей. Это «цветущая многосложность» народов и культур, выстраиваемая на общем уважении и признании, а не на порочной практике поклонения идолам радикального национализма.