Что делал Голицын в Галиции.

Этому событию практически не уделяют должного внимания военные историки и политики. Однако факт остается фактом – в 1809 году, получив приказ императора Александра I, русские части оперативно взяли под свой контроль восточную часть Галиции, совершив нечто подобное тому, что продемонстрировали уже в период новейшей истории русские десантники  в ночь с 11 на 12 июня 1999 года в Приштине.

Решение императора Александра, провести демонстрацию силы предварялось событиями Тильзитского договора 1807 года, когда главным антироссийским выпадом Наполеона стало создание герцогства Варшавского. После Тильзита император вернулся в столицу подавленным, и даже успехи войны со шведами и приобретение Финляндии, не радовали его.

Возможно, именно это обстоятельство укрепило Александра I в решении в будущем более не заключать подобных договоров. В своих письмах сестре Екатерине он пишет о решимости отступать хоть до Казани, но нового Тильзита не допустить.

В Эрфурте 27 сентября 1808 года Наполеон вновь приложил немало усилий, чтобы склонить русского царя к обещанию послать свои войска против Австрии, если последняя выступит против Франции. Он вынудил Россию дать согласие поддержать его в возможной войне, которая уже была запланирована. В качестве моральной компенсации корсиканец признавал за Россией Финляндию и Валахию. Александр пообещал выполнить «союзнический долг», но явно лукавил, ибо уже имел тайные связи с австрийцами, которым было обещана имитация этой помощи.

Ободренные австрийцы начали наступление, и армия эрцгерцога Карла перешла через реку Инн. Началась война, главным событием которой был разгром австрийцев при Ваграме и заключение Шенбруннского договора.

Частью той войны стала война Варшавского герцогства с Австрией. Князь Юзеф Понятовский, получив согласие Бонапарта на восстановление Великой Польши, был готов к войне. Поляки уже воевали за Францию в Испании, из их числа были отобраны солдаты для полка шеванжеров-улан, которые, кстати, позже спасли Наполеона от русских казаков в 1812 году. Так называемая Франко-Галицкая армия  начала активные действия против австрийцев, фактически изгнав их с территории Польши и Галиции, взяв Сандомир, Замостье, Люблин, Львов, Краков, Варшаву.

Поляки Галиции горячо поддержали Понятовского и подняли мятеж, который все больше приобретал антирусский характер. Во  Львове начались расправы над греко-католическими священниками, которые в то время являлись элементом сохранения русскости. Поляки разгромили резиденцию митрополита Антония Ангеловича, самого его искали за денежное вознаграждение и поймали по доносу предателя. Польский мятеж грозил пересечь  границы России. Александр отлично понимал необходимость аккуратного закрытия границы от проникновения в страну польских мятежников. Потому и появилось решение ввести в Галицию войска.

Командовать русской армией поручили князю Сергею Федоровичу Голицыну – опытному военачальнику екатерининской эпохи, герою штурма Очакова, которому Державин посвятил строки:

И ты спеши скорей, Голицын!

Принесть в твой дом с оливой лавр

Твоя супруга златовласа,

Пленира сердцем и лицом,

Давно желанного ждет гласа,

Когда ты к ней приедешь в дом…

Князь Сергей Федорович Голицын

Голицын уже было пошел в отставку, но вновь был приглашен императором Александром на службу генерал-губернатором в Ригу, а в 1809 году получил приказ выдвинуться с армией на запад. Трехтысячный корпус вышел в поход. В составе корпуса было немало знаменитых личностей – генерал Экельн, князь Дмитрий Лобанов-Ростовский, генерал Карл Сиверс, начальником артиллерии корпуса был генерал А. Кутайсов. Бригад-майором при главкоме Голицыне был генерал Ставицкий.

Совершив переход, русские войска взяли под свой контроль восточную часть Галиции. Голицын располагает свой штаб в Люблине, а 12 июля 1809 года отряд генерала Суворова (сын знаменитого генералиссимуса, хорошо знакомого полякам - автор) прибыл с авангардом к реке Сан и стал невдалеке от поляков, позади их. Русская граница была закрыта от поляков, которых на тот момент опять теснили австрийцы.

Понятовский умолял о помощи, но со стороны Голицына и его командиров то и дело возникали оправдания…то понедельник – тяжелый для русских день, то генерал Сиверс орден потерял, а это плохая примета…

Действительно, со стороны русских никакого сопротивления австрийцам не было. Как пишет французский историк А. Вандаль в книге «Наполеон и Александр I»: « За все время один только раз вблизи Увланок обменялись несколькими выстрелами, и то по ошибке. Австрийцы плохо разглядели русские мундиры и думали, что имеют дело с поляками. Их офицер тотчас же прислал Голицыну свои извинения за невольную ошибку, по случаю. Однако мы уже видели, какой вред причинило полякам продолжительное бездействие одной из дивизий Голицына перед этой рекой… в областях, которые занимали царские солдаты, они держали себя не как враги Австрии, а скорее как ее уполномоченные. Они повсюду восстанавливали австрийские власти и национальные цвета Австрии, изгоняли польские и французские эмблемы, запрещали присягать Наполеону». Западнорусское население охотно принимало русских на постой, помогало в передвижении.

На возмущенные послания Наполеона Александр отвечал, что в «польской политике» Франции он усматривает симптомы возрождения Польши, что не отвечает духу союза. «Я не могу допустить, говорил он, чтобы на моей границе создавали французскую провинцию», - писал император.

Некоторые из современных военных историков оценивают операцию Голицына как медлительную и едва ли не предательскую. Однако факты свидетельствуют об обратном. Когда 14 июля стало известно, что Понятовский решил захватить Краков, Голицын немедленно отдает приказ действовать. Совершив без отдыха 90-верстный переход  пехотинцы генерала Сиверса, казаки и лейб-эскадрон Новороссийского драгунского полка под командованием подполковника Отто Штакельберга заняли Краков.

Прибывший во главе авангарда Юзеф Понятовский с конфузом обнаружил, что ворота уже контролируют русские. «Бравое освобождение» было сорвано. Поляки все же вошли в город, где, по словам А. Вандаля, они «могли пробиваться только штыками и пиками. Повсюду обменивались жестокой руганью и угрожающими жестами. Дело дошло уже до ружей, когда с большим трудом между русскими и польскими командирами состоялось соглашение. Было условлено, что город будет занят сообща. Поляки и русские разделили его между собой, расставили войска по квартирам в разных кварталах и остались тут, наблюдая друг за другом, держась надменно, вызывающе, с нескрываемой злобой, готовые каждую минуту взяться за оружие. Между этими союзниками-врагами отношения были настолько натянуты, что достаточно было малейшего повода, чтобы между ними вспыхнуло настоящее сражение».

После краковских событий стало очевидным грядущее противостояние России и Франции. В дипломатической переписке Россия продолжала заявлять претензии, и тогда в качестве компенсации на Шенбруннских переговорах, Россия получила часть польских территорий, отошедших во время разделов Речи Посполитой к Австрии, - Тернопольский округ. Полномочным комиссаром по разграничению был генерал Максим Ставицкий.

Однако воспользоваться благоприятной ситуацией русские не смогли, хотя, как писал сам Голицын императору Александру, «...по мнению моему, должно бы воспользоваться существующим теперь конгрессом о мире между Франциею и Австриею. Ежели бы в. и. в-во изволили послать туда доверенную особу с непременным предложением, то Вам угодно для обеспечения России принять на себя достоинство польского короля, присоединяя королевство сие на вечные времена к Российской державе, то почти смело ручаться могу, что воля Ваша принята бы была безотговорочно, ибо, сколько мне известно, то император Наполеон в таком положении, что на все предложения согласиться должен, ежели союз с Россиею, который для него необходимо надобен, расторгнуть не пожелает, а императору австрийскому, который, по-видимому, без сомнения, обеих Галиций лишиться должен, гораздо приятнее видеть сии земли во владении законном в. в-ва, нежели отдать их в удел кому-либо принадлежащему к дому императора Наполеона».

Польские земли уже разделили, и герцогство Варшавское получило территорию с полутора миллионами человек. Посол во Франции А.Б. Куракин писал царю: «Большой ущерб, наносимый нам, на мой взгляд, формой акта, давшего России право на обладание этими 400 тыс. душ, не искупается той реальной выгодой, какую может принести империи новое приобретение, ибо мы не получили Броды, а этот город благодаря своей транзитной торговле один только мог бы иметь для нас какое-то значение в этом районе, коль скоро было бесповоротно решено, что Львов не может отойти к нам; вся же остальная часть Восточной Галиции простирающаяся до Буковины, имеет лишь жалкие поселения, бедные и лишённые торговли.

Разве можно, государь, не узнать в том способе, которым император Наполеон обеспечил России это приобретение, его обычный образ действий, продиктованный честолюбием и всегда направленный на то, чтобы подорвать престиж держав, которых он ещё не мог разгромить вооружённой силой?».

Через несколько дней после подписания договора в Вене генерал от инфантерии Голицын скончался в Тернополе.

Как это часто, увы, бывало, история закончилась для России ничем. Хотя именно после этого австрийские власти стали лояльнее относиться к русскому населению Червоной Руси, что привело к т.н. пробуждению и противодействию ополячиванию. Епископ Перемышльский Иоанн Снегурский ввел обязательный русский (народный) язык не только в сношениях между собою униатского духовенства, которое было уже настолько ополячено, что предпочитало в быту язык польский, но и сам принципиально говорил только на народном «русском» языке.

Оценивать этот русский бросок можно по-разному. С одной стороны, Россия действительно нарушила некие обязательства перед Наполеоном, хотя могла парализовать все действия австрийцев против Варшавы. Могла, но не сделала, ибо понимала очевидность главного врага – Наполеона. К сожалению, закрепиться в Галиции и вернуть туда русское начало не удалось…

А ведь как знать, возможно, в случае удачи на этой земле могло бы быть меньше или вовсе не быть всяких бандер, тягнибоков и фарионов, и Галиция была бы русской. Как знать…