Дело Сноудена как головная боль Киева

Скандал вокруг прослушивания телефонов лидеров ЕС и сбора персональных данных европейских граждан грозит внести существенные изменения не только в структуру отношений между ЕС и США, но повлиять и на внутренние процессы в ЕС.

В сложившейся ситуации особую пикантность приобретает вопрос о позиционировании тех стран, которые отвергают (пока!) сближение с ТС, естественным для себя партнёром, и провозглашают евроинтеграцию своим приоритетом. Речь идёт конкретно об Украине и иных бывших союзных республиках СССР - участниках Восточного партнерства.

Безусловно, основной вектор наращивания взаимных претензий будет находиться по линии ЕС-США.

Несмотря на последние заверения главы Агентства национальной безопасности США Кита Александера о том, что едва ли не все данные, которые были получены АНБ, на самом деле предоставлены европейскими разведструктурами, степень возмущения европейских лидеров показывает, что это вряд ли правда. Похоже на то, что АНБ, в рамках официально существующих договоров по обмену информацией и взаимопомощи с европейским разведсообществом, прикрывала свою значительно более широкую и масштабную деятельность. Отсюда и массовый сбор метаданных телефонных переговоров граждан Франции, Испании и Италии. И это, очевидно, еще не вся открывшаяся нам информация.

Судя по заявлениям руководителей стран ЕС на саммите 24-25 октября 2013 года, Европу волнует не столько нарушения права европейских граждан, а куда более приземленные вещи. В частности, в своем выступлении на саммите французский президент Ф. Олланд обозначил эту проблему так: «Проблема состоит в том, чтобы узнать реальные масштабы этой системы [мониторинга АНБ]. Потому что эта система следит не только за главами государств, но и за предприятиями и простыми гражданами». Комиссар ЕС по вопросам юстиции Вивиан Рединг в Вашингтоне высказалась против увязки переговоров о ЗСТ между ЕС и США с защитой персональных данных.

То есть Евросоюз видит основное и, надо полагать, обоснованное опасение от деятельности АНБ ЕС не столько в прослушке разговоров лидеров, сколько в интересе агентства к информации по экономическому развитию ЕС, работе европейских предприятий и т.д. Иными словами, ЕС волнует вопрос промышленного шпионажа.

Эти опасения объясняются и информацией о том, что АНБ пристальное внимание уделяло шпионажу за бразильской нефтекомпанией Petrobras (мы говорим лишь про вскрывшиеся данные). Подозрения совершенно логично увязываются с тем, что АНБ просто не могло бы осуществлять свою деятельность в полноценном объеме, если бы помощь им не предоставляли американские ИТ-ТНК вроде Google и Facebook, с серверов которых и снималась львиная доля данных. И маловероятно, что АНБ действительно прямо оплачивала подобные услуги. А вот поверить в то, что полученные разведданные могли быть использованы для усиления позиций американских корпораций на международных рынках, – легко.

Вряд ли случайно, что на одном из своих брифингов пресс-секретарь Белого дома Джей Карни прямо обратил внимание журналистов на то, что «США не используют свои технические возможности в сфере разведки для получения экономических преимуществ над другими странами. Мы не используем свои возможности с этой целью. Технические способности американской разведки используются только в целях обеспечения безопасности». Впрочем, последнее может трактоваться двойственно, поскольку «обеспечение безопасности» американских граждан может подразумевать и усиление экономики США.

Опасения Европы в отношении экономического вектора разведдеятельности США обусловлены и тем, что подобные подозрения не первый раз появляются в отношении Соединенных Штатов. В свое время аналогичные вопросы вызывала запущенная США мониторинговая система «Эшелон». Когда данные про особенности ее работы появились в прессе, европейские политики начали задаваться вопросами: а что именно за данные собирает эта система (тогда прикрыться «террористической угрозой» было невозможно)?

Кроме конфликта по линии «Брюссель-Вашингтон», который, очевидно, уже в ближайшее время в публичной плоскости станет вялотекущим, заложен конфликтный потенциал во внутренние европейские процессы. И тут можно отметить два ключевых направления.

Первое, это продолжающееся «расслоение» «единой Европы». Многие ожидали, что кризис еврозоны и ситуация в Греции станет катализатором подобного сегментирования, однако не исключено, что сегментирование будет связано именно со шпионским скандалом. А. Меркель, говоря на саммите об идее «антишпионского пакта», сказала примечательную вещь: «Германия и Франция не собираются вести разговор с американцами от имени всех остальных [стран ЕС]. И мы не будем действовать общим фронтом. Каждая отдельно взятая страна будет лично контактировать со спецслужбами США».

Такая демонстративная позиция может быть объяснена только тем, что Германии, как основному донору ЕС, надоело быть его «кошельком» и «локомотивом», которыми пользуются остальные, менее сильные, игроки. Пока что ответа на данную позицию Германии и Франции со стороны стран-членов ЕС не последовало, однако можно не сомневаться, что пищу для размышлений они получили. Ведь совершенно очевидно, что возможности для подобных переговоров, скажем, у Австрии или Португалии значительно более скромные, чем у Германии. Ответа нет, несмотря на то что это явным образом диссонирует с официально провозглашенными принципами «единого европейского голоса», который и должен был бы стать практическим выражением превращения ЕС из экономического конгломерата в единого геополитического игрока.

Второе направление – поиск «слабых звеньев». Первое возмущение Германии и иных европейских стран тем, что их отнесли к «третьей группе» стран (которых не считают явным образом союзническими), может усугубиться и тем, что среди европейских лидеров, которых прослушивало АНБ, не оказалось британцев. Известно, что контакты АНБ и британской GCHQ не просто системные, но очень тесные и партнерские. Ведь такие программы, как, например, Tempura, а также база британских спецслужб для слежки за оптоволоконными кабелями на Ближнем Востоке работали не только на интересы Великобритании, но и США.

Примечательно, что не особенно пострадали от действий американцев и страны «Новой Европы», что может в какой-то момент вызывать у «Старой Европы» закономерный вопрос, ведь европейские страны в рамках существующего общеевропейского законодательства тесно связаны самыми разными директивами и договорами, которые обеспечивают взаимный допуск к весьма «нежной» информации.

Соответственно, возникнет и другой вопрос: кому мы действительно можем доверять?

Немцы своими последними инициативами (например, Deutschen Telekom) четко говорят – никому. Как далеко такое недоверие может зайти – сложно представить. Но если на стратегическом уровне будет посеяно взаимное недоверие между странами-членами ЕС, то в итоге это может сказаться как на самих механизмах внутренней интеграции, так и на экономическом положении Евросоюза и отдельных его членов. Страны-доноры могут решить, что слишком накладно для экономик финансировать участников, которым они не доверяют.

* * *

Особо сложная ситуация возникла для Украины. Не секрет, что именно «единство Европы» (то есть надежда на то, что более сильные европейские игроки смогут «защитить» новых участников от экономических, социальных и информационных вызовов) является одним из краеугольных камней всей проевропейской риторики на Украине (как и в иных странах Восточного партнёрства).

Однако после заявлений А. Меркель и, мягко говоря, явно недружественного отношения США к своим «стратегическим партнерам и союзникам» возникает большой вопрос: в какую же именно Европу, в какую её часть «интегрируется», например, Украина (а также Молдова и Грузия)?

Разоблачения Сноудена возвращают из небытия (что на Украине, что в Западной Европе, да и в США) самый страшный кошмар фанатичных адептов евроатлантического единства – евроатлантическую трещину, которая сначала появилась в результате игнорирования США мнения западно-европейских союзников по НАТО при Дж. Буше-младшем по вопросу войны в Ираке.   Затем «трещина» появилась между Западной и Центральной Европой, между Западной Европой и США с Англией.

Чью сторону занимать Киеву в конфликте по вопросу прослушек АНБ США – сторону американцев или западноевропейцев, например Германии, от которой во многом зависит подписание Соглашения об ассоциации в Вильнюсе? Ведь один из центров прослушки находился и в Киеве.

Никак не проявить себя в этой ситуации, промолчать – значит, по сути, утереться, когда в тебя публично плюнули, и это – тоже позиция. Но позиция молчаливой поддержки антиукраинских, антигерманских, антифранцузских и антиевропейских в конечном счёте действий США.

Поддержать демарш А. Меркель – означает для Киева вступить в конфронтацию с США, что для украинских властей рискованно. Видимо, официальный Киев ещё не понял, что, влезая в ассоциацию с ЕС, уже сейчас получает «прицепом» массу вопросов.

И украинской власти придется найти ответы на обозначенные вопросы, поскольку от них во многом будет зависеть само её будущее в не столь отдаленной перспективе… Но, видимо, на пути прозападной геополитической и экономической интеграции эти вопросы позитивного решения не имеют.

А особенности поведения и исполнение прихотей такого «исключительного» партнёра, как США, Украине придётся испытать в полной мере уже в ближайшее время… Без вопросов.