Избирательный успех «Свободы» в контексте анатомии люмпен-интеллигенции

Хлёсткое слово «люмпен-пролетариат» запустил в оборот Карл Маркс, описывая низшую, наиболее опустившуюся  прослойку рабочих, людей безыдейных, деклассированных и деморализованных, неспособных к самостоятельному, организованному социальному самовыражению.

Анализ социального портрета избирателя неонацистской «Свободы» без этого понятия, по всей видимости, будет не полон, если вообще возможен. Объяснить прорыв этой партии в парламент феноменом коллективного сумасшествия было бы удобно, но не верно. Ведь всех удививший, и, в первую очередь, политологов факт, что 48% проголосовавших за «Свободу» оказались людьми с высшим образованием, требует разумного объяснения. Без него невозможны адекватные меры по предотвращению угрозы распространения на Украине нацизма.

Социальные психологи давно уже обратили внимание на нарастание политической активности деклассированных элементов и срастание их с радикальными политическими силами. Выяснилось также, что может существовать и люмпен-буржуазия, а придание некоторой романтичности образу люмпена  породило такое всемирное движение в субкультуре, как хиппи.

Люмпенизация, и в первую очередь люмпенизация психологическая, является проявлением маргинализации не только среди опустившихся людей, но и среди внешне благополучных. Элементы правового нигилизма и социальной незащищенности в сочетании с ситуацией, когда прежняя система ценностей разрушена, а новая не сложилась или не утвердилась как общепринятая, вызывают стремление отдельных социальных групп к маргинализации.

События двадцати лет после распада СССР и особенно последних трёх-четырёх лет показывают, что приставка «люмпен» вполне употребима к слову «интеллигенция». Появившееся в начале XIX века в масонских кругах слово «интеллигенция» изначально обозначало «разумность, высшее сознание». В «общем применении» оно получило значение людей, занимающихся умственным (а не производственным и обслуживающим) трудом. Но, попав в русский язык, приобрело особый морально-этический оттенок. Журналист второй половины XIX века Пётр Боборыкин, первым применивший это слово в социальном значении, определял интеллигенцию как лиц «высокой умственной и этической культуры». А усилиями философов «серебряного века» главными признаками интеллигенции стали выступать черты социального мессианства, роль носителя общественной совести. Хотя в остальном мире понятие интеллигенции не предполагает никаких претензий на роль носителей высших идеалов, применяется редко, заменяясь словом «интеллектуалы» в значении «люди, профессионально занимающиеся умственным трудом».

Вторая подмена понятий произошла уже в советское время, когда «прослойка» интеллигенции объединила всех, окончивших вуз. Сейчас на волне подражания Западу термин пытаются заменить красивыми словами «креативный класс», так и не поменявшими советского значения, т.е. лица, имеющие высшее образование.

Если во всём мире понятие «креативный класс» подразумевает людей, отдающих себя творчеству и ради него отказывающихся от карьеры, то у нас в него включают и тех, кого называют «офисным планктоном» – клерков, наёмных работников низкого социального ранга: менеджеров по продажам, рекламных и страховых агентов, всевозможных мерчендайзеров и маркетологов. То есть узких специалистов, чьи обязанности составляет исполнение «от и до» принятых на предприятии процедур без какого-либо намёка на творчество.

По сути дела, это те же люмпен-пролетарии, отличающиеся от последних лишь наличием купленных в кредит квартиры, машины и широкоформатного плазменного телевизора. Живущие одним днём и всецело зависящие от прихоти работодателя, однако в силу корпоративной пропаганды «надувающие щеки» от своей причастности к процессу глобализации и успехам компании, изо всех сил добивающиеся карьерного роста.

Немаловажную роль в понимании мотивации люмпен-интеллигенции играет знание её природных корней. Как правило, это выходцы из провинциальных городков либо сельской местности, приехавшие «искать счастья» в крупные центры, либо осевшие в них после окончания вузов. Но своими корнями оставшиеся на малой родине, сохранившие её архетипы поведения и культурные шаблоны. Попав в жёсткую конкурентную среду, они борются со всем, что их окружает, доказывая собственную значимость. Бывшим односельчанам – то, что «устроились» намного лучше всех их. Коренным жителям мегаполиса – свои преимущества над «зажравшимися, с детства привыкшими ко всем благам».

Для этого используется внешняя демонстрация своей «крутизны»: ношение «элитарной» хиппстерской одежды, прослушивание «элитарной» музыки, являющейся банальными электронными вариациями классики, увлечение «элитарными» (чаще всего – радикальными и маргинальными) политическими и экономическими теориями, общение с «элитой общества», под которой подразумеваются не менее маргинальные «лидеры общественного мнения».

Причём это касается не только «офисных хомяков», но и представителей действительно творческих профессий: журналистов, художников, программистов.

Чем иначе объяснить, например, поведение киевской журналистки из глухого райцентра Полтавской области, никогда не имевшей семьи, снимающей угол, перебивающейся случайными заработками, но стремящейся быть приближённой исключительно знаменитостей и депутатов, преимущественно эпатажных? Рингтон в её телефоне «Вы позвонили члену закрытого клуба успешных людей» – хлеб для психоаналитиков.

Люмпен-интеллигенцию, не расстающуюся с типом поведения малой родины, называют по-разному. В Казахстане – «мамбеты», в Киргизии – «мырки», в Узбекистане – «харыпы», на западе Украины – «рагули», на её востоке и в России – «жлобы». Получив высшее образование и осев в офисах, они становятся питательной средой для радикалов: не зря социальная психология в качестве хрестоматийного примера социальных групп, подверженных маргинализации, приводит мелких служащих, как государственных чиновников, так и «офисный планктон» частных компаний. Стимуляция маргинальными политическими спекулянтами их завышенной самооценки позволяет им утвердиться в собственной «исключительности» и «судьбоносной избранности». А общедоступностью интернет-коммуникаций – предельно быстро пройти путь от идентификации себя и друг друга по внешним признакам через фиксацию общих потребностей и интересов к солидарным, скоординированным действиям.

Если к 2004 году «творцам цветных революций» понадобилось два года работы по формированию из люмпен-интеллигенции костяка активистов Майдана, то протестный электорат в России осенью 2011 года выкристаллизовался вокруг сайта «Белая лента» буквально за месяц. Но в обоих случаях инициаторы опирались именно на «офисный планктон», интеллигенцию люмпенизированную, лишённую своих главных признаков –критического способа мышления и способности к систематизации знаний и опыта.

Очень чётко прослеживается зависимость результатов поддержки маргинальных политических проектов и сил от региональной структуры экономики. Во время парламентских выборов на Украине, где неонацистская партия «Свобода» получила 16-24% в Киеве, давно уже превратившемся из промышленного центра в торгово-финансовый. При этом жители «купеческого Киева» отвергли созидателей, за последние пару лет обеспечивших их новыми мостами, станциями метро, дорожными развязками, предпочтя им харизматиков-разрушителей. «Свободу» поддержали на Западной Украине, где промышленное производство ликвидировано почти полностью, и в сельскохозяйственных регионах, переживающих страшнейший упадок. Производственные регионы за нацистов не голосовали.

В головах 23% электората «Свободы» некритически совместились желание видеть страну в Таможенном союзе и полное отрицание этого в программе партии. Для некоторых симпатизирующих «Свободе» журналистов стало откровением, что активисты партии носят на одежде интернациональный знак неонацизма «кельтский крест» и свастику, а приветствуют друг друга нацистским вскидыванием правой руки. Чем кроме неспособности систематизировать и анализировать информацию люмпенизацией этой интеллигенции такое объяснить?

Известный киевский журналист Владимир Скачко считает, что подобное голосование – компенсация избирателя за собственную неудавшуюся жизнь, месть за несбывшиеся надежды после переезда в столицу. Но на самом деле причина триумфа нацистов на Украине гораздо глубже.

Во-первых, в системе образования, не только воспитавшей в молодом поколении ценности, проповедуемые националистами, но и ликвидировавшей обучение системному подходу к получаемой информации, умению её критически сопоставлять и анализировать.

Во-вторых, в отказе от традиционных морально-нравственных ценностей в угоду культу индивидуализма, в избавлении от социальной и гражданской ответственности. Оба этих фактора и привели к возникновению мощной социальной прослойки люмпен-интеллигенции, уже доросшей до того, чтобы решительно влиять на общественно-политическую атмосферу Украины.

Фото: ТСН