Свидетельство преступлений на Волыни

Про книгу «Непоставленный памятник» я узнал случайно, наткнувшись на упоминание о ней на одном из интернет-форумов. Автор книги – уроженец Волыни Григорий Стецюк, бывший член Организации украинских националистов (ОУН). Во время гитлеровской оккупации Украины он состоял в партизанском отряде ОУН. Правда, партизанами оуновцев можно назвать с натяжкой. С оккупантами они не боролись. Наоборот, помогали им поддерживать «порядок» на своей территории. А вот когда в 1944 году в пределы Волыни вступили советские войска, оуновские вояки попробовали оказать им сопротивление. Быстро выяснилось, однако, что силы слишком неравны. И большинство членов отряда сочло за благо бежать на запад. В том числе – Григорий Стецюк.

После войны он перебрался в Великобританию. Затем в Канаду. Там в 1988 году под эгидой диаспорянского Института исследователей Волыни и издал книгу своих мемуаров, пояснив, что его труд будет памятником людям, погибшим на Волыни в период Второй мировой.

На Украине книга практически неизвестна. Мне удалось разыскать ее в одной из крупнейших библиотек страны. Туда экземпляр мемуаров передали шесть с половиной лет назад в качестве подарка от украинской диаспоры. И за все это время книгой не заинтересовался ни один человек. Библиотечный формуляр был девственно чист. Я оказался первым читателем.

Бедно изданные, в тонкой обложке мемуары написаны очень плохим литературным языком. Очевидно, что перо редактора вовсе не касалось текста. Как и карандаш корректора (на это указывает огромное количество элементарных ошибок в пунктуации). Самому же автору явно не хватило способностей, чтобы сделать изложение увлекательным.

И тем не менее… Совершенно не интересная по форме, книга захватывает своим содержанием. Это честное, прямое, откровенное свидетельство о преступлениях бандеровцев на Волыни. Свидетельство особенно впечатляющее потому, что принадлежит ярому русофобу и антисоветчику.

Стоит отметить, что Григорий Стецюк являлся членом той части ОУН, которая не признавала авторитета Степана Бандеры, предпочитая ему другого «вождя» – Андрея Мельника. Бандеровцы, не терпевшие никакого непослушания, старались силой подчинить мельниковцев. Несогласных же убивали, о чем и рассказывает Стецюк.

Убивали по-всякому. Иногда – подло, заманивая в ловушку будто бы для мирных переговоров, давая гарантии безопасности (так расправились с руководителем мельниковской организации во Владимир-Волынском районе Орестом Тарасевичем и его ближайшими помощниками). Иногда – жестоко, не довольствуясь лишением жизни, а подвергая при этом жертву пыткам и издевательствам. Иногда – просто гнусно. Например, узнав, что насильно мобилизованный в ряды УПА – Украинской повстанческой армии – бывший мельниковец Василий Приступа поддерживает контакты со своими прежними товарищами, бандеровская СБ (Служба безопасности) не только расстреляла провинившегося перед строем, но и устроила на его могиле туалет.

Если не удавалось добраться до мельниковских активистов, бандеровцы убивали членов их семей. Стецюк указывает на такие убийства в селах Тышковичи и Менчичи. При этом мемуарист подчеркивает: «Подобных случаев по всей Волыни бесчисленное количество. Бандеровцы не против членов ОУН, они против всех, или людей, или учреждений, которые не подчиняются их приказам, не признают их как авторитет, а имеют свои взгляды – таких людей они уничтожали».

В самом деле, жертвами СБ становились не одни мельниковцы и их родственники. Бандеровцы убивали выходцев из Восточной Украины – «схидняков», подозревая (надо признать, вполне обоснованно), что те не могут искренне принять бандеровскую идеологию. Убивали поляков (за то, что они поляки). Убивали сектантов-штундистов – эти «провинились» тем, что по религиозным мотивам отказывались брать в руки оружие и, следовательно, не могли служить в УПА.

Убивали и православных, не щадя даже архиереев. Так от рук бандеровцев погиб епископ волынский Мануил. По сведениям СБ (как потом выяснилось, ошибочным), церковный иерарх якобы являлся в прошлом офицером. Испытывая недостаток в кадровых военных, бандеровцы похитили епископа, требуя от него возглавить одно из подразделений УПА. Напрасно Мануил уверял, что ничего не понимает в военном деле. Ему не верили. Когда же архиерей попробовал бежать, бандеровцы схватили его, устроили «полевой суд» и расстреляли как «дезертира-предателя».

Но, пожалуй, хуже всех приходилось тогда обычным украинским крестьянам. Против них бандеровцы развязали массовый террор, уничтожая всех несогласных, недовольных, просто сомневающихся. Среди приводимых Стецюком случаев особое внимание обращает на себя трагедия, произошедшая со Степанкой Олищук, женой двоюродного брата автора мемуаров. В частном разговоре она как-то имела неосторожность сказать своему соседу Василию Антонюку, занимавшему высокий пост в местной бандеровской организации: «Если такие глупые руководители как ты, будут строить Украину, то такой и Украина будет».

Сказала, может быть, в запале, как человеку, которого знала с детства, который рос на ее глазах. Этого оказалось достаточно. Через два дня к Олищукам пожаловала СБ. Молодую женщину на глазах двух ее маленьких детей, в присутствии престарелых родителей, невзирая на крик и слезы, вытащили из хаты и тут же во дворе расстреляли. Несчастным отцу и матери погибшей запретили ее хоронить и вообще сообщать о случившемся кому-либо.

«Пишу об этом для того, – отмечает автор мемуаров, – чтобы все знали, каких руководителей наделали бандеровцы, держали их по всей Волыни, а эти руководители убивали хороших людей-патриотов и те жертвы являются вечными свидетелями перед Богом и черным пятном в бандеровской истории».

Свидетельство Стецюка важно сегодня еще по одной причине. После 1991 года на Украине появилась масса псевдоисториков, пытающихся доказать, будто все преступления, в которых обвиняют головорезов из УПА, совершили (разумеется, с целью «дискредитации украинского движения») «переодетые энкаведисты». Между тем в большинстве случаев, о которых сообщается в указанной книге, личности убийц установлены. Преступники были хорошо знакомы местным жителям. И это были не ряженные, а самые настоящие бандеровцы, действовавшие в полном соответствии с указаниями своего руководства.

К сожалению, ныне об этом знают мало. Ведь и в советские времена говорили преимущественно об убийствах бандеровцами сельских активистов, председателей колхозов, комсомольцев, членов компартии. «Большевики осветили только то, что у них болит, – пишет по данному поводу Григорий Стецюк. – Они вспомнили обо всех коммунистах, а я себе думаю, что кто вспомнит о том добром народе, у которого бандеровские партийные вожди отобрали жизнь, о том народе, который был гуманным и совестливым и он пал жертвой только потому, что не хотел исполнять грязных приказов бандеровских владык».

По мнению мемуариста, помнить об этом необходимо. «Чтобы описать, как следует, то я на это имею недостаточное образование, – признается он. – Но я могу про это все рассказать. Я удивляюсь нашим ученым, что они не возьмутся за это дело, а особенно историкам и военным. Они должны провести изучение, должны осветить каждое преступление, чтобы не повторилось в будущем».

С ним трудно не согласиться. В одном только ошибся свидетель и участник тех событий. Он был уверен, что бандеровцев в его родном краю прокляли навсегда: «Они утопили Волынь в море невинной крови, им на Волынь не будет возврата».

Увы, бандеровщина туда уже вернулась. На последних парламентских выборах значительная часть голосов в Волынской области была отдана за современных последователей Степана Бандеры из неофашистской «Свободы». Если учесть и голоса, полученные политическими союзниками «свободовцев» из «объединенной оппозиции» (а это те же бандеровцы, только слегка завуалированные), выйдет абсолютное большинство.

Волынь наступила на старые грабли. Впрочем, только ли Волынь?