Фонд «Историческая память» развенчивает мифы о Калиновском

Под занавес 2021 года белорусский Фонд содействия актуальным историческим расследованиям «Историческая память» анонсировал 7 - серийный фильм-расследование, в котором анализируются события польского восстания 1863-64 гг. и роль в нём революционера Константина Калиновского.

В числе создателей фильма – известные историки Александр Дюков, Александр Бендин, Александр Гронский и другие видные специалисты по исследуемой эпохе.

В современной белорусской историографии такие расследования встречаются нечасто, поскольку события до 1917 года националисты и историки, работающие на госслужбе и в вузах, часто трактуют практически одинаково, делая акцент на «национально-освободительной борьбе» и на «противостоянии царизму». Подобный подход не случаен – именно в советское время многие руководители антироссийских восстаний обрели облик народных борцов против тирании, а их русофобская деятельность замалчивалась.

Фильм не оставляет камня на камне от многих позитивных мифов о Калиновском, созданных за столетие, и в каждой серии показывает его образ с неожиданной стороны. При этом создатели картины привлекают к работе многочисленные архивные документы, раскрывающие ранее неизвестные подробности восстания.

Самая главная ценность расследования – это глубокая проработка личности Калиновского с точки зрения создания им искусственного образа крестьянина «Яськи из-под Вильни», вещающего от имени крестьян и на крестьянскую аудиторию. Картина детально показывает, как постепенно создавался образ правдолюба из «Мужицкой правды», как менялась его риторика на протяжении восстания. При этом учитываются все аспекты деятельности пропагандиста, в том числе многочисленные русофобские посылы его обращений к читателю.

Как оказалось, «Яська из-под Вильни», да и сама «Мужицкая правда» – это плод коллективного творчества революционеров. При этом обращение к безграмотному крестьянину происходило на псевдомужицком языке, не всегда понятном простому человеку. Образованные шляхтичи- революционеры, которые знали о существовании глубокого антагонизма между высшими сословиями и крестьянством, скрывали тот факт, что Яська – не крестьянин. Это был целиком и полностью вымышленный персонаж, встретить прототип которого в крестьянской среде было практически невозможно. Дело в том, что за столетия «прыгона» (крепостного права) крестьянство было фактически доведено до скотского состояния, совершенно исключающего появления инициативных и свободомыслящих «Ясек».

Ещё одним «штрихом к портрету» искусственного героя является его клиническая русофобия, которой в крестьянской среде просто не могло быть. «Яська» сознательно уходит от критики польских панов и весь свой «праведный» гнев направляет на «москалей», в которых видит главный источник бед. Однако реальный белорусский мужик, практически не покидающий свою деревню, с великороссами обычно не сталкивался. Он жил в своем маленьком мирке, где главным эксплуататором, разумеется, выступал его местный пан.

Фильм-расследование показывает, что примитивная пропаганда от вымышленного лица не произвела на крестьян должного эффекта. Лишь единицы из них присоединились к повстанцам, которые даже не позаботились о том, чтобы вооружить их должным образом. Главным оружием крестьянина во время восстания была коса. Понятное дело, что против регулярной армии с огнестрельным оружием она была так же бессильна, как и копья африканских туземцев против пулемётов.

Существенную часть фильма занимают тяжёлые сцены насилия повстанцев над теми местными жителями, которые отказывались примкнуть к восстанию и сохраняли нейтралитет. Особенную ненависть у революционеров, что не удивительно, вызывали православные священники. Здесь нужно учитывать то обстоятельство, что православие рассматривалось руководителями восстания в качестве инородной конфессии, поддерживаемой Российской империей. Священники, в отличие от ксёндзов, не только стремились удержать своих прихожан от участия в вооружённых выступлениях, но были и опорой российской власти на местах. Поэтому повстанцы расправлялись с ними с особой жестокостью.

В фильме несколько раз упоминается печально известный приказ от 11 июня 1863 года. Он не оставляет сомнений в том, что центральное польское руководство было готово к расправе с любым, кто перейдет ему дорогу: «Теперь настало такое время, что каждому будет отмерено так, как он сам себе отмерит. Пан будет плохой – пана повесим, как собаку! Мужик будет нехороший – и мужика повесим, а усадьбы их и села обратятся в дым, и будет справедливая свобода…»

Польский характер восстания неоднократно подчёркивается теми архивными документами, которые приводятся в фильме. Никаких белорусов и литвинов там нет и в помине. Это особенно забавно, учитывая то обстоятельство, что в настоящий момент белорусские националисты пытаются выставить повстанцев борцами за некую мифическую Беларусь, которая якобы могла возникнуть в результате победы восставших. Но для таких выводов нет никаких реальных оснований.

Отдельный положительный момент в фильме - это развенчание мифа о так называемых «Письмах из-под виселицы». Как оказалось, они были написаны Калиновским не в период ожидания казни, а на свободе. В них все тот же вымышленный Яська даже перед смертью пытается призывать крестьян к бунту. Как и многие литературные персонажи, он предельно романтизирован. Реальный Калиновский, выданный соратником, в своих предсмертных записках думает не о великой миссии восстания, а о смысле жизни и смерти. Более того, в своих показаниях следствию он называет себя «жертвой обстоятельств».

Авторы фильмы успешно добились поставленной цели – представили правдивый образ реального Калиновского, который сам призывал к расправам, но на смертном одре надеялся на снисхождение следствия.

Есть в сериале и недосказанность: он не коснулся популяризации Калиновского во второй половине XX – начале XXI века. Вместе с тем, именно в это время сложился современный взгляд на Калиновского, который превалирует в историографии.

Для белорусских националистов он является безусловным борцом за свободу Беларуси, для чиновников – противником государственного строя Российской империи. При этом те и другие всякий раз подчеркивают его «национальный» характер, которого попросту не может быть: Калиновский действовал в интересах Польши и только Польши.

Развенчивание мифов о Калиновском, да и в целом о «национальном» характере восстания 1863-64 гг. встречает сильное противодействие, ведь таким образом у апологетов национализма забирают главную святыню, фактически введённую ими в пантеон государственных героев. Вместе с тем, почитание Калиновского – это плевок в нашу общерусскую историю, это поддержка попытки разделить белорусский народ с русским, который и «Яська из-под Вильни», и Калиновский люто ненавидели.