Самоубийственная политика Польши и восстание Наливайко

В настоящий момент украинская пропаганда прилагает колоссальные усилия для того, чтобы показать «вековое» стремление украинцев в «сообщество европейских народов». При этом выдвигается тезис о том, что «московская оккупация» якобы оторвала казаков от европейской цивилизации, тем самым лишив их возможности для гармоничного культурного развития.

Абсурдность подобного тезиса очевидна любому, кто хоть немножко знаком с историей отношений поляков и малороссов на протяжении XVI- XVII вв. Череда политических и религиозных гонений, непрерывные восстания, культурный и национальный гнёт – всё это обрушилось на край после того, как в 1569 году польские шляхтичи захватили бывшую территорию Великого княжества Литовского.

Не всегда понятно, почему поляки действовали в завоёванном крае с такой тупой и нарочитой жестокостью. Ведь элементарная логика господства над недавно порабощённым народом диктовала им совершенно другое поведение. Вместе с тем ответная ненависть малороссов также никоим образом не способствовала достижению взаимопонимания. К XVII столетию непримиримость обеих сторон фактически поставила крест на возможности взаимного сосуществования двух народов в одном государстве.

В городе Остроге некогда действовала знаменитая академия, основанная православным магнатом Константином Острожским. Она давала образование тем шляхтичам и тем, кто сохранял верность православию и предпочитал учиться не в иезуитских коллегиумах, а в учебном заведении своей веры.

Северин Наливайко, поступивший в академию после трагической гибели отца, вряд ли имел большую склонность к наукам. Во всяком случае, он не пошёл по стопам своего брата Демьяна, который был интеллектуалом и придворным при дворе Острожского. Молодой человек тяготел к военной карьере, а шляхетское происхождение давало ему возможности для самовыражения. Позже к наукам Наливайко уже никогда не возвращался.

В 1590 году, пользуясь покровительством брата, он устроился в личную гвардию Острожского. В те времена у магнатов было принято держать при себе большие военные отряды, чаще всего предназначенные не для защиты Отечества, а для борьбы с внутренними врагами. Как известно, в Речи Посполитой постоянно царил политический хаос, шляхта непрестанно воевала между собой за привилегии, государственные должности и имения.

Служба у Острожского привела к появлению в биографии нашего героя «тёмного момента» – он принимал участие в подавлении антипольского восстания Косинского. Сложно сказать, о чём думал молодой сотник, воюя против своих собратьев. Высокими моральными качествами местные казаки никогда не отличались – в их среде предательство и частая смена политического лагеря считались своего рода нормой. Последним этапом польской службы для Наливайко стало участие в походе на татар и турок в молдавские земли. Случилось это в 1594 году.

До сих пор не совсем ясно, почему Наливайко решился на большое восстание против Речи Посполитой. Вряд ли он хотел отомстить за смерть своего отца или был недоволен службой у Острожского. Вероятнее всего, молодой человек имел большие амбиции, приправленные неприязнью к полякам.

Ещё во время молдавского похода он начал прощупывать почву для реализации своих планов. Первоначально запорожские казаки неохотно шли на контакт с человеком, имевшим в их глазах сомнительное прошлое. Впрочем, бунтарство было у них в крови, о последствиях своих действий они не задумывались.

Заручившись поддержкой запорожцев, Наливайко выбрал определённый символический момент для начала восстания. В городке Брацлаве (ныне послеление в Винницкой области) проходил съезд местной шляхты. Явившись на него, казаки устроили бойню. Это стало сигналом для начала повсеместного истребления шляхты, а заодно и евреев.

Восстание с самого начала приняло огромные масштабы и реально угрожало существованию Речи Посполитой. Разделившись на две части, восставшие обрушились не только на малороссийские владения польской шляхты, но и на её белорусские имения. Их действия сопровождались дикими жестокостями, казаки не щадили даже маленьких детей.

В советской исторической литературе было принято обходить стороной зверства народных восстаний, так как это дискредитировало идею народного сопротивления. Между тем необходимо говорить об обоюдной жестокости, так у враждующих сторон были убедительные мотивы совершенно не сдерживать звериные инстинкты.

Список городов, захваченных «наливайковцами», впечатляет. Это не только маленькие поселения вроде Гусятина или Бара, но и Киев, Могилёв, Луцк. Иными словами, для паники у правителей Речи Посполитой были все основания.

Эти успехи были связаны не только с талантом предводителей восстания или размахом движения, но и с крайней отсталостью польской военной машины. Польская шляхта всегда неохотно собиралась на войну, не сулящую прибыли. Не стоило ждать большого вспоможения и от крупных магнатов, которым не грозила непосредственная опасность. Сама королевская власть, ограниченная магнатами, физически не могла эффективно управлять страной, поэтому требовалось колоссальное время для того, чтобы создать реальный противовес казачьим отрядам.

К счастью для Речи Посполитой, она в это время вела войну с турками и имела уже собранные войска, которые могли быть использованы для подавления восстания. Командовал ими польный гетман коронный (заместитель командующего польской армией) Станислав Жолкевский, имевший солидный военный опыт.

Вернувшись из молдавских земель, польский командующий немедленно устремился в погоню за казаками. В его распоряжении была профессиональная армия, которая превосходила казаков выучкой и вооружением.

Жолкевский «обложил» казаков по всем правилам военного искусства. Он поэтапно вытеснил их и крупных городов, а потом осадил в военном лагере (таборе). Тут во всей красе проявилось «благородство» казаков, которые предпочли спасти свою жизнь ценой предательства. Посовещавшись между собой, они выдали Наливайко и некоторых других предводителей полякам. Впрочем, предательство им не помогло – поляки внезапно напали на потерявших бдительность казаков и почти всех перебили.

После разгрома повстанцев поляки обрушились на мирное население, которое сполна заплатило не только за зверства повстанцев, но и за дикий страх, который испытала шляхта. Кроме того, Жолкевскому необходимо было в интересах польской короны предельно запугать тех, кто пожелал бы пойти по пути Наливайко.

Самого предводителя восстания повезли в коронную Польшу, где предполагалось устроить показательную казнь мятежников. В те времена лёгкой смерти для них не существовало в принципе. Основным видом наказания для казаков был кол, по жестокости это сопоставимо с сожжением на костре. Иногда на этих кольях люди мучились несколько дней, постепенно проседая под собственной тяжестью.

Но это для простых казаков. Наливайко повезло чуть больше – его четвертовали. Но среди казаков долго бродил слух, что предводителя восстания сожгли в медном быке.

Само восстание едва не стало катастрофой для Речи Посполитой. Погибло огромное количество шляхтичей и их семей. Отныне поляки не могли себя чувствовать на территории Малороссии в безопасности.

Однако шляхта так и не сделала выводов из восстания. По сути, она продолжала проводить ту же самоубийственную политику, которая и вызвала народное возмущение.

В своё время Александр Сергеевич Пушкин назвал народный бунт «бессмысленным и беспощадным». Про восстание Наливайко так сказать нельзя – оно было одним из первых шагов по отделению Малороссии от Польши. Вместе с тем казаки оставались людьми своего времени, совмещавшими справедливую борьбу со зверствами. Стоит ли их винить в этом, сказать сложно. Для этого необходимо как минимум окунуться в тяжёлые реалии того времени.