Иловайский котёл – символ бездарности и безнаказанности

Иловайск. Это слово для постмайданных украинцев как пощечина, на которую нечем ответить, как мозоль, на которую очень больно наступать.

Иловайск для них – это позор и это боль. Позор, потому что так бездарно не воевали даже африканские повстанцы, потому что самоуверенность и нетерпимость к донбасцам затмили осторожность и военную смекалку. Боль, потому что огромные потери оказались никчемными, потому что через шесть лет после поражения так и не названы и не наказаны его виновники, потому что через 6 лет не похоронены все погибшие и не освобождены все пленные. И не найдены все пропавшие без вести.

Иловайск стал не только символом разгрома и беспомощности. Это – символ киевской лжи собственным гражданам, символ трусости «героев АТО» и их командования, символ безнаказанности виновных в катастрофе.

А ещё Иловайск – это предупреждение и напоминание, что может случиться, когда вместо переговоров одна из сторон самоуверенно выбирает блицкриг. Сегодня немало участников бойни высказываются, что котла можно было избежать: или не нарушать перемирие и не начинать июльское наступление, или быть предельно осторожными после Изварино.

Собственно, осознание того, что бои в городах могут обернуться катастрофой, должно было посетить украинский Генштаб после двух неудачных штурмов Шахтёрска. 27 июля там получил по зубам батальон 25-й бригады ВДВ, а 10 августа – добровольческие карбаты «Донбасс», «Азов» и «Шахтёрск». Но логика и тогдашний украинский генералитет шли разными дорогами, а потому в тогда ещё Днепропетровске собрались выдающиеся представители самостийной военной стратегии – Корбан, Сэмэнченко, Билецкий, пропагандист Бутусов, комбат «Шахтерска» Филоненко, тогдашний командир сектора «Б», нынешний глава Генштаба Хомчак, и люди Авакова – Челован и Гриняк.

Принятый на съезде Бонапартов план был простейшим, как инфузория: ВСУ окружают Иловайск, а карбаты его зачищают, валят памятник Ленину и раздают победные интервью журналистам, которых перед атакой собралось тоже около батальона. Кильки пера и телекамеры сыграли не последнюю роль в распространении паники.

После неудачных боёв операции по разблокированию границы (Зеленополье, Изварино), где были изрядно потрёпаны самые боеспособные части ВСУ, командование не сделало ни одного стоящего вывода, выставив на штурм города подобие махновских отрядов.

И если ВСУ представляли хоть какую-то военную структуру, то тогдашние добровольческие батальоны напоминали бродячий румынский цирк на раскрашенных машинах. Как после признал Муженко, в Киеве даже не знали точного количество боевиков батальонов, отправившихся на штурм Иловайска. Разведку практически не проводили, будучи уверенными, что городок, не представлявший никакой тактической ценности, обороняет несколько десятков ополченцев. В действительности там находились бойцы уроженца Иловайска Гиви (Михаила Толстых), знавшего в городе каждую подворотню, а позже прибыли бойцы Моторолы (Арсена Павлова) и батальона «Восток». Карателей ждали.

Так добробаты шли в Иловайск

Такими они стали после Иловайска

Когда 10 августа украинские силы сунулись на окраины, то батальоны сразу понесли ощутимые потери. Вторая атака была 18 августа, после мощных обстрелов артиллерии и РСЗО. 19 августа украинские вояки прорвались к центру Иловайска, где их накрыла уже артиллерия ополченцев. Цели были пристреляны, отчего паника началась почти сразу.

Свою роковую роль сыграли СМИ и блогеры, создающие атмосферу кошмара и вбрасывающие информацию, что ВСУ не помогают добробатам. В итоге бравые батальонные наци стали без приказа уходить из Иловайска. Увёл своих «белых лыцарей» Билецкий, сбежал от Кутейниково батальон «Прикарпатье», смылся в тыл Сэмэнченко, поцарапавший основание туловища. Число убитых и раненых росло так стремительно, что солдаты звонили домой и просили, чтобы родители сообщили в Киев, что в Иловайске катастрофа и нужен гуманитарный коридор. Но Киев пышно отмечал первый постмайданный День незалежности и не только не услышал воплей погибающих, но и не признал своего поражения, продолжая транслировать победные сводки.

26 августа замкнулось внешнее кольцо котла, и теперь окружающих Иловайск карателей окружили извне и били изнутри.

Ополченцы ведут бой в городе

Собственно, никто не мешал ополчению ликвидировать всё «содержимое котла», особенно карбаты, но пожалели и их, согласившись на призывы Путина выпустить всех сложивших оружие. Однако в Киеве решили, что оставлять оружие не к лицу окруженцам, и Хомчак приказал прорываться.

Это было последней иловайской ошибкой командования ВСУ, потому что договорённости надо выполнять, а не долбить по блокпостам из всех стволов. Ответ на преступный приказ о прорыве пришёл мгновенно, движущиеся колонны истреблялись без жалости. Странно, что сегодня именно этот эпизод украинские аналитики именуют «военным преступлением России», нарушившей договорённости, хотя человек, отдавший приказ о прорыве, а сам бросивший подчинённых и улетевший на вертолёте, сегодня возглавляет Генштаб и продолжает грозить Донбассу наступлением и «хорватским сценарием».

Колонна прорыва не прорвалась

Собственно говоря, действия Хомчака – лишь один эпизод в общенациональной игре «Кто ж виноват в Иловайской трагедии?». Парламентская комиссия назвала виновными в катастрофе тогдашнего министра обороны Гелетея и начальника Генштаба Муженко (во время котла, 24 августа 2014-го, ему было присвоено звание «генерал-полковник»), Сэмэнченко грешит на Генштаб и разведку, Генштаб обвиняет махновщину добробатов, Мосийчук тычет пальцем в Корбана, экс-военный прокурор Матиос философски рассуждает о «роковой мировоззренческой ошибке».

Виновных нет. Есть стояния на коленках перед «Стеной мёртвых» на Михайловской площади, есть ежегодные некро-шоу и марши памяти, есть пикеты матерей, пропавших под Иловайском без вести, есть дежурные заезды официальных делегаций на Кушугумское кладбище под Запорожьем на трассе Харьков-Симферополь, где расположены могилы с надписью: «Неизвестный».

Кладбище неизвестных вояк, погибших на Донбассе

А ещё будет вечный позор «лучшей армии Европы», гордящейся своей «котловыходной» историей. И об этом позоре надо напоминать каждый август.