Парады 7 ноября 1941 года – Москва, Куйбышев, Воронеж

Одним из самых трудных в жизни Сталина было принятие решения о проведении военного парада на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года, в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции (событию исполняется нынче 80 лет).

Крупнейший политик своего времени, он отчётливо понимал, что пропагандистский эффект от успешной реализации данного мероприятия может иметь без всякого преувеличения значение всемирно-историческое. Ведь парады по определению – удел победителей. А ситуация на Восточном фронте везде и всюду в мире, да чего греха таить – и в нашей стране, многими воспринималась как весьма неопределённая. 

Гитлеровская пропаганда тогда уже несколько недель доказывала, что Москвы как столицы СССР попросту не существует, Сталин и правительство прячутся где-то на Верхней Волге, в городе царят паника и безвластие, предприятия и магазины не работают. На Москву вместе с бомбами сыпались листовки с лихим утверждением: «Москва – не столица, Урал – не граница», мол, «немец придёт, порядок наведёт». Гитлеровцы пытались внушить москвичам, что уже назначен немецкий комендант Москвы и на 7 ноября запланирован торжественный парад немецких войск, поскольку война практически завершена.

Противник действительно достиг тогда немалых успехов. Передовые подразделения немецкой армии стояли в Шереметьево, где нынче аэропорт, в 27 километрах от Москвы, прочие – несколько дальше, но всё равно в расстоянии одного стремительного броска. Командиры отдельных частей докладывали, что рассматривают город и башни Кремля в бинокли.

Немцами была заготовлена особая форма для участников парада, награды для отличившихся. С датой, правда, уже не сложилось: она приближалась, но сил для решительного штурма ненавистного Гитлеру города у его армии не оставалось.

На это обстоятельство и указал И.В. Сталину командующий Западным фронтом, руководивший, по сути, всей обороной столицы, Г.К. Жуков, гарантируя, что прорыва немцев к Москве не будет. Хотя незадолго перед тем Георгий Константинович обращался к Верховному главнокомандующему за разрешением перенести свой командный пункт внутрь городской черты, удобства коммуникаций ради. Сталин запретил. Запрос был неединичным: по поручению командования фронтом член военного совета ВВС Западного фронта генерал Степанов просил о том же. «Сталин ответил: „Возьмите лопаты и копайте себе могилы. Штаб Западного фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве. До свидания“».

В то же время, будучи реалистом до мозга костей, Сталин отдавал себе полный отчёт в том, что в случае провала обратный эффект будет стократ мощнее: гитлеровская армия убедительно подтвердит звание сильнейшей в мире, РККА продемонстрирует свою неспособность сопротивляться ей. Со всеми далеко идущими последствиями: прекратится и так едва капающая через арктические конвои помощь союзников, программа ленд-лиза, несмотря на достигнутые предварительные договорённости, не будет распространена на СССР: зачем Англии и США поставлять сырьё, оборудование и материалы, если они могут достаться противнику?

В условиях угрозы немецкого окружения Москву действительно «разгрузили» до пределов возможного: в Куйбышев были эвакуированы большинство членов правительства, основной состав наркоматов, посольства. Но в столице остались Ставка ВГК и ведущие наркоматы с минимально необходимым для их работы количеством сотрудников.

Несмотря на то, что паникёрам и распространителям слухов рот закрывали быстро и жёстко, всё же раздавались голоса, что-де в 1812 году Москву сдали, и ничего – потом вернули и, сохранив армию, накостыляли Наполеону «по полной». Эти «мнения» не учитывали тех обстоятельств, что тогда Москва не была столицей государства, не являлась главным транспортным узлом страны, каким стала в ХХ веке. Что на неё были устремлены взоры людей всего мира. Что сдача её приравнивалась к капитуляции. 

Помимо твёрдого обещания Жукова, Сталин располагал ещё одним козырем, о котором редко почему-то упоминают: к началу ноября 1941 года господство в воздухе над Москвой перешло от люфтваффе к ВВС РККА. Это обеспечивало воздушное прикрытие важнейшего мероприятия, но и тут военное руководство страны подстраховалось: полевые немецкие аэродромы тщательно отбомбили. Но даже в случае если события развивались бы по самому худшему из возможных сценариев, войскам было приказано обеспечить прохождение и проезд техники по Красной площади размеренно и слаженно, невзирая ни на что: действовать потребовали, как в бою!

Этому приказу тоже имелось своё объяснение: канун, 6 ноября, выдался ясным, солнечным днём и асы Геринга не преминули воспользоваться этим обстоятельством, совершив массированный, хотя и безуспешный из-за сильного противодействия советской авиации налёт на Москву. Предсказать же погоду на завтра не представлялось возможным из-за того, что дул западный ветер, а все метеостанции в данном направлении оказались на захваченной врагом территории.

Однако небо ещё с ночи затянуло густыми тучами, пошёл густой снег; вражеские «юнкерсы» и «мессершмитты» оказались прижатыми к земле. Это внесло коррективы в программу парада РККА: воздушную часть его, в которой должны были принять участие более трехсот советских крылатых боевых машин, пришлось отменить.

Подготовка к этому событию, никогда прежде, да и впоследствии в истории невиданному, велась в строжайшей тайне. Мероприятие скромно именовалось «Операцией войск московского гарнизона». Тренировки проводились как занятия строевой подготовкой, проход техники – как обычная передислокация, сводный оркестр репетировал в Манеже не знамо для чего.

Истинная цель занятий была доведена командирам поздно вечером накануне. Утром в день парада по всей Москве была выключена вся связь, за исключением правительственной. Блокированы станции метро. Проход по улицам разрешался только по пропускам. И последняя предосторожность: начало парада перенесли на два часа раньше, начав его не в десять утра, как обычно, а в восемь ноль-ноль.

К этому часу члены советского правительства во главе со Сталиным заняли свои места на трибуне Мавзолея. На гостевых трибунах справа и слева от него расположились многочисленные корреспонденты иностранных информагентств, советских газет и журналов, передовики производства московских заводов и фабрик.

Под бой курантов из Спасских ворот Кремля на коне темной масти выехал принимавший парад прославленный Маршал Советского Союза С.М. Будённый. Командовал парадом командующий войсками Московского военного округа и одновременно фронтом Можайской линии обороны генерал-лейтенант П.А. Артемьев. Подготовка к параду 7 ноября 1941 года и его проведение были осуществлены Павлом Артемьевичем настолько блестяще, что Сталин этого не забыл и четыре года спустя поручил именно ему организацию и общее руководство Парадом Победы 1945 года.

По годами ранее отработанному воинскому ритуалу Будённый в сопровождении Артемьева объехал ряды войск, застывших в парадном строю, поздравив бойцов и командиров с праздником Великого Октября. Затем Семён Михайлович поднялся на трибуну Мавзолея, и отдал рапорт Верховному главнокомандующему. По сложившейся традиции именно командующий парадом должен был обратиться к войскам, но к микрофону подошёл Сталин.

Первоначально планировалось произвести трансляцию парада только на столицу, но в последний момент Сталин изменил своё решение. И голос диктора: «Говорит Москва», речь лидера советского государства, громовое красноармейское «ура!», звуки маршей «Парад», «Ленинский призыв», «Герой» и «Прощание славянки», сопровождавшие проход войсковых «коробок» и проезд танков и артиллерийских тягачей услышали в Лондоне и Вашингтоне, в Берлине тоже – а там ни один из немецких генералов не рискнул доложить фюреру о мероприятии, проводимом русскими. Гитлер сам случайно включил приёмник, услышал возвышенный голос русского диктора, бравурную военную музыку, всё понял и буквально осатанел от злобы. Но ровно ничего не мог поделать, чтобы сорвать триумф Сталина.

Парад, включая объезд войск Будённым, речь Сталина и торжественное шествие продлился ровно полтора часа. Перед трибуной Мавзолея прошли с развёрнутыми знамёнами пехотинцы, артиллеристы, зенитчики, моряки и ополченцы. Проехала конница, пулемётные тачанки, 160 танков различных модификаций, включая новейшие КВ-1 и Т-34. Всего в параде приняло участие 28 467 человек: огромная масса людей, которые ушли, конечно же, не прямо на фронт, как это утверждается в большинстве публикаций, а в места формирования и уже оттуда, время спустя – на передовую.

Кремль предстал в этот день «перед жителями Москвы и гостями столицы» во всём своём довоенном великолепии: с башен были сняты чехлы, в небе, как прежде, засияли огромные рубиновые звёзды. Атмосферу праздника дополнил салют из орудий, установленных на Софийской набережной Москвы-реки.

Огромный душевный подъём испытали все те, кому посчастливилось побывать в тот день на Красной площади или слушать спокойную и уверенную речь Сталина с трибуны Мавзолея по радио. Они поняли: Москва жива, она борется и победит. Посланный сигнал правильно восприняли и на Западе. «Великолепным примером мужества и отваги» назвала московский парад британская газета «Ньюс кроникл», за ней и другие английские издания, давшие отчёты в том же ключе. Подобным образом отреагировали на чрезвычайной важности событие и американские газеты. 

Дублёром московского парада являлся парад в Куйбышеве, «запасной столице СССР», который прошёл в тот же день и час, что и парад в Москве, благодаря чему он долгое время оставался «в тени московского». В нём приняло участие почти столько же военнослужащих: 25 600 человек, на треть меньше танков, но больше артиллерии на мощных тягачах.

Сложные метеоусловия здесь не помешали воздушной части парада, в которой приняли участие свыше 600 боевых самолётов преимущественно новых типов. Парад наблюдал многочисленный дипломатический корпус, эвакуированный, как мы уже писали, в Куйбышев из Москвы. Иностранцы дивились: «Где вы взяли столько техники? Значит, у вас есть большие силы. Значит, ваше командование достаточно уверено в резервах, если позволило себе такую роскошь, как большой парад в Куйбышеве».

Но советское руководство позволило себе и такую «роскошь», как военный парад в прифронтовом Воронеже (инициатива командования Юго-Западного фронта, одобренная Ставкой ВГК). Командовал парадом заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, а принимал, тоже на боевом коне (как в Москве и Куйбышеве) – командующий фронтом Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Длился парад те же полтора часа, сопровождался, как и везде, музыкой сводных духовых оркестров и артиллерийским салютом, а завершился 100-тысячной демонстрацией жителей города.

Три парада 7 ноября 1941 года (а особенно московский, проведенный буквально под носом у противника, стоявшего у ворот столицы), были равны по значению выигранной крупной стратегической операции, осуществлённой силами нескольких фронтов. Они коренным образом изменили отношение к СССР в мире. Отныне ни у союзников, ни у советских людей не было ни тени сомнения в том, что Советский Союз не только выстоит, но и сокрушит врага.

Заглавная иллюстрация: пулеметчики на Параде на Красной площади 7 ноября 1941 года.