Три Руины Украины, а четвёртой может и не быть...

Драма, во всю широту разворачивающаяся сейчас на Украине, многим представляется чем-то ранее невиданным, чуть ли не впервые случившимся. На самом деле это ремейк, повторение давних трагедий, из последствий которых не извлекли должных уроков одни, но зато их печальным опытом в полной мере воспользовались другие.

Захват казаками Малороссии и начало первой Руины

Печальный юбилей – 360 лет начала первой в своей истории Руины – не то что тихо, а совершенно беззвучно отметила в ушедшем году Украина. Этому молчанию вопреки напомним о делах того времени – ибо поучительны они и живо перекликаются с событиями наших дней.

Начало им следует искать ещё десятью годами раньше… Первые шесть из них (1648-1654) в условиях жестокой непрекращающейся освободительной войны малороссийского народа против польского порабощения посланцы гетмана Войска Запорожского Богдана Зиновия Хмельницкого ездили в Москву со слезницами на предмет принятия Малороссии под высокую государеву руку. В Москве была невероятно сильная оппозиция принятию такого решения. Выгод от присоединения не просматривалось ровно никаких, зато проблем возникало сверх всякой меры. Главная и основная – возобновление вооружённого противостояния с Речью Посполитой, от предыдущего этапа которого страна и сама еле-еле смогла на то время оправиться.

Возобладала точка зрения государя – царя Алексея Михайловича, поддержанная Земским собором – собранием всех сословий и земель Русского государства. Мотив был один: защитить единоверцев от польской экспансии и, быть может, значительного истребления в случае поражения войск Хмельницкого, силы которого действительно иссякали.

Навеки вместе. Художник А. Хмельницкий, 1953 г.

Переяславские (предварительные), затем утверждённые Мартовские статьи 1654 года фактически восстанавливали разрушенную четырьмя веками ранее монголо-татарским нашествием и растоптанную польской экспансией государственность этих земель, возвращали ей субъектность, а тамошним властям – легитимность. Об этих «властях» следует сказать особо. Переяславская рада была последней такого уровня «Чёрной радой» – то есть такой, в которой влияло на принятие решения население. Далее от его лица выступало казачество, старшина Войска Запорожского, в полной мере воспользовавшаяся народным подъёмом, благодаря чему и было свергнуто владычество панов-ляхов. Иными словами, по определению историка Николая Ульянова, произошёл захват Малороссии казаками: событие, на много десятилетий вперёд определившее трагический ход её истории. Малороссия как-то незаметно отошла на второй план, уступив место так называемой Гетманщине. 

Формулу «Україна єдина» на все лады склоняют нынешние в ней власти предержащие, но даже в первооснове своей это не так (тем более сейчас). «Фигура запорожца не тождественна с типом коренного малороссиянина, они представляют два разных мира, – пишет в своём исследовании «Происхождение украинского сепаратизма» Николай Ульянов. – Один – оседлый, земледельческий, с культурой, бытом и традициями, унаследованными от киевских времён. Другой – гулящий, нетрудовой, ведущий разбойную жизнь, выработавший совершенно иной темперамент и характер под влиянием образа жизни и смешения со степными выходцами. Казачество порождено не южно-русской культурой, а стихией враждебной, пребывавшей столетиями в состоянии войны с нею». Вот что нужно понимать в первую очередь, глядя на события украинской истории и слушая завывания про «единую нацию», либо про «единый народ».

Казачество быстро освоило доставшуюся ему территорию (о коей и не мечтало; были планы завоевания для кормления дунайских княжеств, да исторически не сложилось). Малороссия получила военно-административное, сходное с Сечевым, устройство: полковые города, сотенные местечки и т. д. Распухала как на дрожжах администрация. К утверждённому царём Алексеем Михайловичем «реестру» в 60 тысяч человек (а начинался он при короле Стефане Батории с 500-600 «шляхтичей» без политических прав) стали добавляться всякие «подпомощники», «бунчуковые» и другие «товарищи», прочая чиновная шушера. Все они, естественно, старались взгромоздиться на горб крестьянина-«гречкосея», так как помимо собственно освобождения от налогов желали иметь прямой доход: «степным лыцарям» ведь тоже жить на что-то было нужно.

Заметим при этом, что уход под высокую государеву руку был исключительно верным шагом. Вскоре, 29 сентября 1655 года, соединённые русско-казацкие войска одержали блестящую победу над польским войском в битве под Городком (в нынешней Львовской области). Русское войско и запорожские казаки под предводительством князя Григория Ромодановского и миргородского полковника Григория Лесницкого наголову разбили польско-литовскую армию Станислава «Реверы» Потоцкого, которая была вынуждена отступить, бросив весь обоз. Армии Речи Посполитой на южном театре военных действий больше не существовало.

Навеки вместе. Плакат

Врага не стало, супостата. Возникли все условия для спокойного и благополучного развития края. Но недолгим был мир под вишнями. Летом 1657 года умер Богдан Хмельницкий. Булавой, по завещанию гетмана переданной его сыну Юрию, уже через месяц обманным путём завладел генеральный писарь Иван Выговский. У него было своё, европейское видение будущности Гетманщины: стать третьим членом Речи Посполитой после Польши и Великого княжества Литовского – в качестве «Великого Княжества Русского». В «Гадячском договоре», им подписанном, предусматривалось: Войско Запорожское уходило под власть польской короны, возвращалось шляхетское (польское) землевладение. Имелся ряд позиций положительного характера: скажем, восстановление прав Православия (а униаты должны были исчезнуть с этих территорий). Лейтмотивом же, почему старшина и поддержала эту «евроассоциацию», было декларирование уравнивания её в правах с природными польскими шляхтичами, ленное (а не ранговое, на время исполнения обязанностей) владение сёлами и местечками. Сам Выговский мечтал о сенаторстве и утверждённом, а не выборном гетманстве. «Гречкосеи», да и простые казаки от этой «евроассоциации» не получали ровно ничего даже на уровне замысла.

Гетман Иван Выговский.

Поляки, естественно, обманули. Сейм не утвердил почти ничего из Гадячских «пунктов» (кроме дарования шляхетства ограниченному кругу старшины и сенаторства – Выговскому). Но страну это предательство буквально разорвало. По всей Гетманщине начались восстания. Запорожцы во главе с кошевым атаманом Яковом Барабашом отказались признать нового гетмана и подняли бунт. Мятеж поддержали Полтавский и Миргородский полки, экономически связанные с Сечью. Лубенский и Кропивненский полки тоже оказались на стороне восставших.

Видя, что своими силами ему не справиться, Выговский пригласил на помощь (отнюдь не бескорыстную) «миротворцев» – крымских татар. Те принесли ему на пиках отрубленную голову полтавского полковника Мартына Пушкаря, сыграли свою печальную роль в братоубийственной Конотопской битве, но за это подчистую ограбили и сожгли саму Полтаву, а также Лубны и Гадяч – тот самый Гадяч, где и были подписаны 16 сентября 1658 года одноименные предательские «пункты». Впрочем, это не опечалило Выговского: решив, что он набрался достаточно сил, гетман-изменник с двадцатью тысячами казаков и татарами попытался взять приступом Киев, где по Переяславскому договору стоял шеститысячный русский гарнизон воеводы Василия Шереметева. Он вместе с наказным киевским полковником, сподвижником Хмельницкого Василием Дворецким успешно отбил все штурмы.

Поход крымских татар. Художник Й. Брандт, 1862 г.

Замятня Выговского продолжалась до октября 1659 года, когда ему пришлось отречься от власти в пользу Юрия Хмельницкого. Тем не менее он продолжал за неё бороться. Присягнул крымскому хану. Потерпев фиаско и здесь, будучи формально вассалом крымчаков, вновь переметнулся к полякам. Самочинно присвоил себе титул «Великого гетмана коронного». Поляками же и был казнён без суда и следствия 16 марта 1664 г.

Заглавное фото: Бой Максима Кривоноса с Иеремией Вишневецким – эпизод освободительной войны малороссийского народа против польского порабощения. Художник Николай Самокиш.

(Продолжение следует)