Валентин Серов — «Пушкин в живописи»

Будущий академик Императорской Академии художеств (1903), один из крупнейших мастеров европейской живописи XIX в. Валентин Александрович Серов (1865–1911) родился 19 января по новому стилю в Санкт-Петербурге в композиторской семье. Детство и гимназические годы провел в Смоленской губернии, бывал и в Мюнхене, Париже, Ахтырке Харьковской губернии, Киеве, Москве… В начале лета 1880 г. путешествовал с И. Репиным по Крыму и памятным местам Запорожской Сечи.

Валентин Александрович Серов

Живописцу Серову удалось вдохнуть в русскую портретную традицию импрессионистическую непосредственность и свежесть дыхания.

Поговорим об этом.

Во всех новейших экспозициях, в частности на последней большой выставке работ Валентина Серова в Третьяковке 2015 года, центром притяжения становился гениальный «Портрет Государя Николая II в тужурке» (1900), в глазах которого мастер предвосхитил для нас бездну и высоту Русской Голгофы.

Когда видишь неиссякающее замирающее скопление людей у этой картины, то задумываешься не только о том, с какой провидческой глубиной вгляделся мастер в лицо Царя-страстотерпца почти что за два десятилетия до трагической кончины августейшего Семейства, до страшного общего русского помрачения, а также и о том, с чем мы пришли к сегодняшнему дню в понимании нашей истории.

В Третьяковской галерее

Рассказывают, что, выполняя заказ – портрет Николая II в красной форме шотландского лейб-полка, который потом отбудет в Англию, Серов предложил Царю написать его в тужурке, то есть по-домашнему, для подарка императрице, и работа шла одновременно над двумя портретами.

В. Серов. Государь Николай II в тужурке

Когда автор забрал уже готовую работу, чтобы оформить в раму, то зашел с ним в редакцию журнала «Мир искусства»: в комнате с длинным столом никого не было, художник навесил работу на спинку кресла, при этом казалось, что руки Царя лежат на столе. Все входившие – Бакст, Бенуа, Дягилев, Мережковские, увидев за столом Государя, замирали от неожиданности, а кое-кто даже ретировался.

Этот портрет Николая II стал в последние годы знаменит чуть ли не как серовская «Девочка с персиками» (1887), которая, конечно, остаётся визитной карточкой В. Серова. Светоносная картина написана в Абрамцеве, это портрет двенадцатилетней Веры Саввишны Мамонтовой. Мало кто знает о трагической судьбе изображённой, и почти никто не обращает внимания, что работа написана, когда художнику был двадцать один год.

В. Серов. Вера Саввишна Мамонтова

«Бывают создания человеческого духа, перерастающие во много раз намерения их творцов. … К таким же созданиям надо отнести и этот удивительный серовский портрет. Из этюда “Девочки в розовом”, или “Девочки за столом” он вырос в одно из самых замечательных произведений русской живописи, в полную глубокого значения картину, отметившую целую полосу русской культуры», – писал Игорь Грабарь, восхищённый коллега и друг Валентина Серова.

А весной 1888 года Серов поехал в Домотканово, где решил продолжать линию “Девочки с персиками”. Он несколько раз приглядывался к своей двоюродной сестре Маше Симонович, когда она сидела на скамье под развесистым деревом. «Модель сидела под деревом, прислонившись к стволу старого дуба, – писал Грабарь. – Часть фигуры была в тени от густой листвы, зрителю невидной; местами – на кофточке, на поясе и синей юбке – играли солнечные зайчики. День – солнечный, но не яркий. Погода была ровная, один день как другой, и Серов, не переставая, писал июнь, июль и август, создав здесь второе своё значительное произведение, не уступающее первому...»

В. Серов. Девушка, освещённая солнцем. Мария Яковлевна Симонович

Сам автор позднее признается Грабарю: «Вообще я считаю, что только два сносных в жизни и написал, – этот («Девочка с персиками» – С. М.) да ещё “под деревом”... Все, чего я добивался, – это свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил её, бедную, до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности, – вот как у старых мастеров. Думал о Репине, о Чистякове, о стариках – поездка в Италию очень тогда сказалась, – но больше всего думал об этой свежести. Раньше о ней не приходилось так упорно думать...»

Серовым оставлено нам огромное творческое наследие. Прекрасны его пейзажи, коровки и котики на каком-нибудь финском подворье, хорош скачущий в шляпе «Пушкин в полях» (в карандашной версии 1899-го названный «Пушкин в деревне»), однако великого поклона заслуживает галерея прекрасных лиц, благодаря кисти мастера взирающих теперь на нас и словно нас зовущих, приглашающих не только к созерцанию, но и размышлению о русских судьбах.

Всякий раз Серов находил для новой модели исключительный ракурс, уникальные обстоятельства и тем самым подчёркивал неповторимость индивидуальности портретируемой персоны. Мастер говорил: «Каждый портрет для меня – целая болезнь». Он порой уничтожал почти готовые работы, казавшиеся окружающим шедеврами.

Работа Серова-портретиста напоминала «роман с моделью» – длительностью подходов  осмотров, обилием набросков, этюдов. Так, огромный портрет певца Шаляпина остался в чёрном угольном рисунке, а солистку труппы Дягилева Иду Рубинштейн он изобразил обнажённой, тем самым даже спровоцировав скандал.

Его кисти принадлежит целая галерея портретов прекрасных женщин эпохи, прибывающих на выставки из разных географических концов, словно на бал в честь безвозвратно ушедших времён, но спасённые для вечности чудо-кистью гения. Это пока ещё освещённый дачно-полевым светом облик супруги живописца «Летом. Портрет Ольги Федоровны Серовой» (1895) или «У окна. О. Ф. Трубникова» (1886), дамы в дорогих нарядах, но от этого не менее прекрасные, и вовсе овеянные уже годами тяжелой русско-японской войны и созреванием русских революций –  «Зинаида Николаевна Юсупова» (1902), «Е. С. Карзинкина» (1906), «Е. С. Морозова» (1908), «Ольга Константиновна Орлова» (1911).

В. Серов. Портрет Е. С. Морозовой

Видим мы в портретной галерее Серова и выхваченные художником из объятий времени лица, почти лики – детворы своей, Касьяновых, врача С. С. Боткина (старшего брата Е. С. Боткина, который после русско-японской войны станет лейб-медиком, а в 1918 г. примет в екатеринбургском подвале мученическую кончину вместе с Семьей Государя). Нередко парами, но иногда поодиночке, как, скажем, девочки в бордовых платьях – «Людмила Анатольевна Мамонтова» (1884) и «Прасковья Анатольевна Мамонтова» (1887).

В Третьяковской галерее

Среди десятков портретов выдающихся деятелей русской истории и культуры рукой живописца Серова запечатлены, иные не раз, – писатели Пушкин, Лесков, Чехов, Горький, Бальмонт, Л. Андреев, М. Кузмин, художники Суриков, Левитан, Репин, Врубель, композиторы Римский-Корсаков и Глазунов, критик Стасов, деятели театра Шаляпин, Ермолова, Станиславский, Качалов, Дягилев, Нижинский, пианистка и клавесинистка Ванда Ландовска, ученый-путешественник Семёнов-Тян-Шанский, историк Забелин, члены династии Романовых, обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, Юсуповы, племянник Альфреда Нобеля… Есть и портрет коллекционера В. Третьякова; произведения Серова стали основой собрания Третьяковской галереи, а сам художник был членом её художественного совета.

Серовское «Похищение Европы» (1910) сегодня считается классическим произведением эпохи модерна.

Сегодня мы читаем название сюжета «похищение Европы» аллегорически и актуально: и живописец писал свое полотно в преддверии Первой мировой войны, и сегодняшняя реальность свидетельствует нам о том, что уже идёт третья мировая, некоторые аналитики отсчитывают её от 1999 года, от европейских бомбардировок и расчленения Сербии, находящейся в самом сердце Европы. Война идет теперь, увы, и на русской территории, в Донбассе. Поскольку эта работа стала одной из последних у живописца, она приобрела и пророческую трагическую подсветку. Возможно, именно мы сегодня, столетие спустя по написании этого полотна, можем стать свидетелями окончательного «похищения Европы».

Заглавное фото. В. Серов. «Похищение Европы»