Фёдор Шаляпин: «Одарённый превыше мыслимого»

«Всемирное явление», «самый известный артист ХХ столетия», «Рембрандт в пении», «Его Величество Голос» – такие определения давали Фёдору Шаляпину современники и потомки. Писатель Марк Алданов вспоминал: «В Париже, где есть тысячелетняя привычка к знаменитым людям, где никто ни на кого не обращает внимания, его появление неизменно производило сенсацию. В кофейнях тотчас разносился шёпот: «Chaliapine!»… Он всегда затмевал всех: только его слушали, только на него смотрели».

На сцене Шаляпин всегда выглядел монументально благодаря громадному личному магнетизму, «львиной» повадке и «породистому величию» (слова писателя Ивана Бунина). Театральный критик начала ХХ века Юрий Беляев писал: «Громадный талант, природный, почти стихийный, который ни на минуту не перестаёт творить... Сцена для него – арена импровизаций. Он и ходит по сцене как-то особенно, – как хозяин, как царь. Все остальные артисты кажутся рядом с ним пигмеями».

Шаляпин в роли Бориса Годунова. Портрет работы Николая Харитонова

Бунин называл судьбу Шаляпина «сказочной»: «От приятельства с кузнецом до приятельских обедов с великими князьями и наследными принцами – дистанция немалая. Была его жизнь и счастлива без меры, во всех отношениях: поистине дал ему Бог «в пределе земном всё земное»...»

Первые шаги на театральной сцене

К мировому признанию Фёдор Шаляпин поднялся с самых «низов» – он родился 1 (13) февраля 1873 года в семье Ивана Шаляпина, выходца из вятских крестьян, служившего писарем в земской управе в Казани. Жила семья бедно, поэтому Фёдор, окончив два класса городского училища, кем только не работал – приходилось и сапожничать, и столярничать, и грузчиком подряжаться. Позднее, завоевав всемирную известность, он не станет скрывать своего «низкого» происхождения, даже будет гордиться им.

Ещё в детском возрасте Федя начал петь в церковных хорах, повзрослев, стал участвовать в спектаклях оперной труппы, гастролировавшей в Казани. Затем он поступил в хор труппы Семёнова-Самарского в Уфе, несколько лет ездил с различными труппами по городам России, а в 1893-м дебютировал на оперной сцене в тбилисском Казенном театре. В 1894 году Фёдор познакомился с актёром-трагиком Мамонтом Дальским – тот стал обучать его секретам актёрского мастерства.

Фёдор Шаляпин (справа) и Мамонт Дальский. 1890-е годы

«Не верю в одну спасительную силу таланта без упорной работы»

Летом 1896-го в Нижнем Новгороде открылась Всероссийская торгово-промышленная выставка. Московская Частная опера Саввы Мамонтова, предпринимателя и мецената, произвела на выставке фурор. Среди певцов Частной оперы был и 23-летний Шаляпин: он, как рассказывал один из современников, «повредил, заколдовал» тогда зрительскую аудиторию. Осенью 1896-го Фёдор Иванович, певший до того в петербургской «Мариинке», принял предложение Мамонтова перейти в его театр.

Литературный и театральный критик Пётр Пильский рассказывал, как выглядел Шаляпин на сцене: «Самобытная сила, громадная одарённость, великолепный блеск голоса, игры захватывают... Высокий, широкоплечий, прекрасно сложенный, с отличной мускулатурой, с красивой головой на сильной шее, Шаляпин на сцене кажется изваянием, созданием смелого скульптора».

В Частной опере Фёдора Ивановича окружали знаменитости – Левитан, Поленов, Серов, Врубель, Рахманинов. Такое окружение, безусловно, способствовало мощному развитию его таланта, тем более что он, практически самоучка, обладал громадной тягой к профессиональному самосовершенствованию: по словам Саввы Мамонтова, Шаляпин «буквально жрал знания». Позднее Фёдор Иванович напишет в своей книге «Маска и душа»: «Я вообще не верю в одну спасительную силу таланта без упорной работы. Выдохнется без неё самый большой талант…»

Две семьи

В 1898 году Фёдор Иванович женился на итальянской балерине Иоле Торнаги, приехавшей в Россию: она поступила в Частную оперу и приняла российское подданство. К моменту женитьбы артист завоевал уже всероссийскую известность.

Фёдор Шаляпин и Иола Торнаги

Однако со временем Иола всё больше отдалялась от мужа, которого постоянно окружали друзья и толпы поклонниц, а тот считал, что жена к нему охладела. Вдобавок в 1903-м, когда семья находилась на отдыхе в селе Васищево под Харьковом, умер от острого аппендицита сын Игорь. Эта потеря сделала отношения супругов ещё более напряжёнными и драматичными.

Дети Фёдора Шаляпина. В центре – Иола Торнаги-Шаляпина

В 1906 году, когда Иола уехала к больной матери в Италию, у Фёдора Ивановича появилась другая женщина – Мария Валентиновна Петцольд. Почувствовав неприкаянность Шаляпина, его потребность в душевном тепле и нежности, она сумела всё это ему дать. Чуткая и внимательная Мария Валентиновна старалась во всём угодить мужу, понимала его с полуслова, угадывала любое его желание. Когда Иола вернулась в Россию, Фёдор Иванович пообещал помогать ей и детям. И действительно, даже в первые годы советской власти, трудные и голодные, Шаляпин заботился об Иоле и детях, присылал вещи и продукты, которые он получал в качестве гонораров.

«Ни в какие партии не вступай, будь артистом»

После Октябрьской революции 1917 года Федор Иванович поначалу активно участвовал в театральной жизни, руководил художественной частью «Мариинки», выступал перед рабочими и красноармейцами, давал множество бесплатных концертов. В 1918 году ему присвоили звание народного артиста республики. А в июле 1921-го, получив очередное разрешение выехать за границу, он... не вернулся в Россию. Среди причин этого невозвращения – и влияние Марии Валентиновны, и стремление обеспечить семью в материальном плане, и нежелание подчиняться требованиям политической конъюнктуры. «Там, в Москве, политикой заниматься нужно, – говорил он. – А я не могу. И других, и сам себя огорчу».

Фёдор Шаляпин в Лондоне. 1921 г.

На родину Шаляпин так и не вернулся, хотя в его автобиографических книгах нельзя найти каких-либо агрессивных выпадов в адрес Советской России. Наоборот, Фёдор Иванович говорил, что искренне сочувствовал революционному движению; в своё время у него была даже мысль вступить в РСДРП(б), но Горький его разубедил. «Если я в партию социалистов не вступил, – писал Шаляпин, – то только потому, что Горький посмотрел на меня в тот вечер строго и дружески сказал:

– Ты для этого не годен. И я тебя прошу, запомни навсегда: ни в какие партии не вступай, а будь артистом...»

С Максимом Горьким Шаляпина связывала большая дружба

«Артист мира»

С гастролями Шаляпин объездил чуть ли не весь мир, исколесил всю Европу, выступал в Англии, Китае и Японии, в десятках городов США. И везде эти выступления проходили с неизменным, бешеным успехом. По сути, Шаляпин «открыл» русскую оперу для широкой западной публики. Из артиста «всея Руси» он превратился в «артиста мира». «Шаляпин – явление всемирное... Это был подвиг – в той полноте, с какой Шаляпин утвердил на Западе универсальную ценность национального русского искусства», – писал критик и публицист Соломон Поляков-Литовцев.

Гастроли в Америке проходили триумфально; в частности, за исполнение партии Мефистофеля артиста назвали «дьяволом на все времена».

Фёдор Шаляпин в образе Мефистофеля

Один из критиков писал о том, как выглядел Фёдор Иванович в роли духа зла, исполняя знаменитую арию Мефистофеля («На земле весь род людской…»): «Если бы налетел ураган, он не поднял бы так оркестра, как один этот острый блеск шаляпинских глаз и взмах его руки. Шаляпин был в своей стихии. Пел. Играл. Тут всё дело заключалось в странных движениях пальцев, шевелившихся, как щупальца, в перекатах сатанинского смеха, в вибрации резкого голоса, который гнал волны звуков и сейчас же останавливал их одним словом, одним взглядом... И метался послушный тростник смычков, и уровень звуков поднимался всё выше и выше... Чёрный призрак искусителя, который вырос перед Маргаритой в следующей сцене, напоминал видение кошмара. Лицо духа было страшно. Пластичность этой фигуры в чёрном плаще навсегда врезывается в память. Это был демон музыки...»

Позднее, уже после смерти Шаляпина, газета «Дейли мейл» опубликовала данные о его доходах. До революции состояние артиста оценивалось в 1 млн фунтов стерлингов. Все эти деньги пропали в России. Оказавшись за границей, Фёдор Иванович к 1929 году заработал уже 200 000 фунтов стерлингов, но в том же году, в злосчастную «чёрную пятницу» на нью-йоркской бирже, он потерял большую часть своих сбережений. И вновь после нескольких турне по США и Европе увеличил свой «капитал» до прежней цифры...

«Жила у меня особенная, русская, всё выдержит»

Он жил с Марией Валентиновной и детьми в Париже, бесконечно гастролировал, но, конечно, безумно тосковал по России. Поляков-Литовцев рассказывает об одном разговоре с артистом в Милане: «Шаляпин говорил, как не хватает ему России… Как человеку нужна родина, родная почва.

– Это всё равно, – говорил он, – что взять ярославский огурчик, маленький, мохнатенький, и пересадить в бургундскую почву. Вырастет большой огурец – но самый обыкновенный. Так вот и я…»

Фёдор Шаляпин с Марией Петцольд

С возрастом выступать становилось всё сложнее. Фёдор Иванович не умел беречь себя – и в юности, и в зрелые годы. Бунин отмечал «неумеренность» его стиля жизни: «Тратил он себя всё-таки порядочно. Без умолку говорить, неустанно рассказывать то то, то другое, всё изображая в лицах, сыпать прибаутками, словечками – и чаще всего самыми крепкими, – жечь папиросу за папиросой и всё время «богатырствовать» было его истинной страстью...» На все замечания он отвечал: «Жила у меня, брат, особенная, русская, всё выдержит».

В начале 1938 года 65-летний Федор Иванович тяжело заболел – сначала простудился, затем подхватил грипп. Плохо было с сердцем, на фоне диабета развилась острая анемия. Месяца за полтора до смерти Шаляпина Алданов и Бунин пришли его навестить. «Сил, жизненного и актёрского блеска было в нем ещё много. Он сидел в кресле в углу столовой в широком чёрном шёлковом халате, в красных туфлях, с высоко поднятым надо лбом коком, огромный и великолепный, как стареющий лев…» – писал Бунин.

Потом состояние Фёдора Ивановича резко ухудшилось. Утром 12 апреля он потерял сознание и стал бредить. А к вечеру его не стало.

«Добродушный гигант, полный нежности и своеволия»

Европейская пресса провожала Шаляпина восторженным хором: «Человек с тысячью лиц и интонаций», «Шаляпин не был звездой, он был солнцем», «Он не служил музыке, он заставил музыку служить себе»... Французская газета «Фигаро» писала: «Это был добродушный гигант, полный мужественной силы, нежности и своеволия».

Похороны Фёдора Шаляпина в Париже. 1938 г.

Художник и писатель Алексей Ремизов утверждал, что Шаляпин «полно и подлинно пропел саму Русь» – «полевую, лешую, кабацкую», и русский «дремучий простор», и русское «ожидание чуда». «И если Толстой и Достоевский, – подытоживал он, -- на последнем суде скажут последнее слово за русскую землю, Шаляпин пропоёт это последнее слово за весь русский народ».

Заглавное фото: Фёдор Иванович Шаляпин